Откопали из завала. А дальше?
|
Лечили осложнения, а не болезнь
Шахтовые аварии в Кузбассе - явление, увы, обыденное. По статистике, каждый миллион тонн добытого угля стоит жизни одного-двух человек. Еще 15-20 лет назад считалось, что шахтер, попавший в завал и пробывший там длительное время, - это заведомо смертник. Даже если у него не было серьезных видимых повреждений, даже если его удавалось довезти до стационара живым и хирурги буквально "с колес" начинали делать все возможное и невозможное, он все равно погибал. Хотя спасали его по всем правилам медицинской науки: восстанавливали нарушенное кровообращение, делали длинные "лампасные" разрезы, чтобы через них выпустить лишнюю жидкость и снять отек, в крайних случаях ампутировали ногу или руку, чтобы остановить уже начавшуюся гангрену... - То есть лечили не болезнь, а ее осложнения, - уточняет сегодня директор Кузбасского центра медицины катастроф, кандидат медицинских наук, заслуженный врач РФ Ильгиз Галеев. - Для сыпного тифа, например, характерно выпадение волос. Но почему-то никто в мире не начинает лечить выпадение волос - в первую очередь врачи занимаются тифом. А с людьми, получившими компрессионную травму (от слова "компрессия" - сдавление), все было наоборот: внимание обращали не на первопричину, а на следствия. - Когда человек долго лежит под завалом, в сдавленных мягких тканях образуется большое количество токсинов, - продолжает Ильгиз Кадырович. - Но он не умирает и, в принципе, может жить под прессом очень долго, ведь эти яды не включены в общий кровоток, они "застойны". Когда пресс снимают, яды залпом выбрасываются в кровь и поражают жизненно важные органы: мозг, сердце, печень, почки... Отравление организма собственными ядами лежит в основе так называемого краш-синдрома. Борьба с краш-синдромом трудна и малоэффективна, при этом погибает более 40 проц. пациентов. Мы же в Кузбассе научились предупреждать развитие этого осложнения и тем самым снизили смертность в 4 раза. Не спешите, мужики, не спешите!.. Все гениальное просто. Но простота эта кажется порой парадоксальной. Вот и рекомендации врачей, которыми они в 80-е годы вдруг стали напутствовать спускавшихся в завалы горноспасателей, звучали странно: ни в коем случае не спешить откапывать шахтера, длительно находящегося под завалом, пусть даже он в ожидании помощи изнемог! Спасателей учили: во-первых, обезболить пострадавшего и ввести ему щелочной раствор (сода защищает почки от токсического удара). Во-вторых, наложить на сдавленную конечность жгут, чтобы не дать восстановиться кровообращению. Затем откопать и везти не к хирургам, которые думают с помощью скальпеля и в борьбе за ногу могут потерять жизнь, а в отделения, где есть аппарат "искусственная почка", позволяющий очистить кровь от токсинов. В тех случаях, когда руку или ногу освободить невозможно и сохраняется угроза повторного обвала, в качестве профилактики краш-синдрома рекомендовали... ампутацию под прессом. То есть прямо под землей. В феврале 1997 года именно такую ампутацию провела бригада прокопьевских хирургов, возглавляемая Геннадием Колосовым: во время обвала на шахте имени Калинина молодому шахтеру придавило обе ноги, одна из них намертво застряла в месиве породы и металла. Получив согласие парня, в нечеловеческих условиях, чуть ли не на ощупь, врачи прооперировали его и выдали "на-гора". Человек остался жить. С легкой руки газетчиков, окрестивших событие "операцией в преисподней", этот термин вошел в медицину. Была эта операция в Кузбассе, между прочим, не первой. А первым ее выполнил тоже прокопьевский хирург Михаил Иванович Никифоров еще в 1935 году. За это он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, в его честь назвали одну из улиц города. Позже его, без преувеличения говоря, подвиг был в разные годы повторен трижды: хирургическими бригадами Русалева, Абисалова и Колосова (все - выпускники Кемеровского мединститута). "Генералы" - профессору О том, как начиналась в Кузбассе профилактика краш-синдрома, рассказывает доктор медицинских наук, профессор Кемеровской медакадемии, президент Ассоциации травматологов Кузбасса Анатолий Львович Кричевский: - Было это в 60-е годы. Я тогда приехал в Кузбасс из Самары и работал ассистентом у очень известного в те годы хирурга - профессора Израиля Азрилевича Шраера. Тогда об авариях на шахтах не очень-то говорили. Они, конечно, случались, но ведь Кузбасс добывал для страны черное золото, и это было почетно. А Шраер уже тогда предвидел, что со временем проблема завалов и катастроф станет для региона очень актуальной. Шли мы с ним как-то на обед мимо здания, где заседали "генералы" "Кузбассугля" и "Кузбассразреугля". Израиль Азрилевич говорит: "Давай зайдем". Зашли, застали на месте только главного инженера. Он удивился - кто мы такие? Профессор представился и начал рассказывать о том, что люди в завалах погибают потому, что им неправильно оказывают помощь. Тот заинтересовался. Мы - дальше: дескать, в мире появился аппарат искусственного кровообращения, который позволяет "отсосать" трупные яды у придавленного. Но стоит он колоссальные деньги - 3800 рублей... Инженер вызывает главного бухгалтера и спрашивает, могут ли они дать нищим медикам такие деньги. А бухгалтер отвечает: "У меня чеков меньше, чем на 5 тысяч, нет. Может, дадим им 40 тысяч?" Мы за голову схватились: если с такими деньгами что случится, нас же посадят!.. Как бы то ни было, деньги нам вскоре дали. Мы съездили в Донбасс, где тогда находился крупнейший в СССР НИИ шахтовой травмы, поучились и, вернувшись, создали при мединституте экспериментальную научно-исследовательскую лабораторию по изучению и профилактике краш-синдрома. И на мышах, кроликах стали апробировать наш метод лечения. На эти хоздоговорные деньги совместно с учеными из Кемеровского университета мы работали около 7 лет, защитили 5 кандидатских диссертаций. А в сентябре 1981 г. представился случай претворить все наши наработки в жизнь... Крещение "Северной" На шахте "Северной" под завалом оказался человек. Спасатели добирались к нему 104 часа - более четырех суток. Все это время он был в сознании. Добрались и звонят Кричевскому: "Что делать?" Он отвечает: "Ни в коем случае не откапывать!" и едет к ним. Тогдашний директор шахты Баранов говорит: "Просите все, что нужно, достанем". В те годы в медицине только-только заговорили об угольном сорбенте как о, возможно, очень эффективном средстве, и один из аспирантов Анатолия Львовича как раз привез два флакона этого сорбента из Киева для своей диссертации. Что если с помощью угля попытаться очистить кровь шахтера от трупных ядов? Пострадавшего, извлеченного из завала по всем правилам, быстро доставили в больницу. Врачи подключили к нему сорбент - он ожил, работа сердца, состав крови нормализовались. Обрадовались, сняли сорбент - состояние резко ухудшилось. Второй флакон включили, он опять ожил. А третьего флакона нет... Тогда, уже ночью, директор шахты позвонил кому-то из руководителей Минздрава с просьбой о помощи. Ему ответили: "В Кузбассе угля достаточно" и бросили трубку. В общем, доставать сорбент шахтерам пришлось по своим каналам. - И благодаря этому препарату наш пациент продержался еще 7 суток! - с гордостью вспоминает профессор Кричевский. - Когда и эти запасы стали иссякать, мы обратились за консультацией в Московский НИИ скорой помощи им. Н.В.Склифосовского. Москвичи не поверили, что наш случай не выдумка, и прислали двух специалистов. На 9-е сутки после госпитализации шахтер все-таки погиб - от тяжелых осложнений полученной травмы. Но было бесспорно, что предложенный нами способ профилактики краш-синдрома действует. Другие шахтеры, которых в последующем стали спасать по этой же схеме, "пошли" легче... Фактор времени Кузбасские медики не только предложили свой способ борьбы с компрессионной травмой, но и продумали систему организации помощи при массовых завалах - на тот случай, если заживо погребенными окажутся сразу несколько человек. И вооружили этой методикой горноспасателей, ведь именно они, а не медики, откапывают людей. Суть ее в следующем. Во-первых, учитывать фактор времени. Если с момента катастрофы прошло более 2 часов, легких пострадавших под завалом скорее всего нет, и, значит, профилактика осложнений необходима всем без исключения. Если времени прошло мало, важно правильно рассортировать пострадавших на тяжелых и легких, чтобы знать, как именно оказывать помощь, это во-вторых. Под словом "тяжелый" понимают, что если освободить человека из завала без наложения жгута, он погибнет. Под словом "легкий" - что не погибнет. Наконец, третье - адресная эвакуация пораженных: тяжелых - в отделения гемодиализа, легких - в травматологические, хирургические отделения или в травмпункты. Первая попытка кемеровчан растиражировать свой опыт закончилась неудачей. Было это в конце 80-х. Под впечатлением землетрясения 1988 года в Армении профессор Кричевский написал в "Военно-медицинский журнал" статью "Дискуссионные вопросы лечения краш-синдрома". Статью не приняли из... политических соображений. Анатолию Львовичу сказали: "Советская армия проявила мужество и героизм, а вы своими заметками сводите на нет весь пафос". Хотя болезни-то наплевать на пафос, она течет так, как течет. Только в 1995 году бывший директор Московского научно-исследовательского Центрального института травматологии и ортопедии Юлий Шапошников предложил Кричевскому написать статью по краш-синдрому в трехтомник для врачей "Руководство по травматологии и ортопедии". Книга эта вышла в 1997 году. А годом раньше случилось землетрясение в Нефтегорске, где было более 3 тыс. пострадавших и где ошибки Армении повторились... Сегодня (к счастью это или, увы?) опыт кузбасских медиков применяется широко: и в Москве, где прозвучали страшные взрывы, и в Турции, и на Тайване, где местным спасателям помогали специалисты передвижного госпиталя Всероссийского центра медицины катастроф "Защита". Кемеровская медакадемия совместно с Кемеровским областным центром медицины катастроф выпустила уже несколько учебников и пособий по данной теме. Валентина АКИМОВА,соб. корр. "МГ". Кемерово. |