Академик ПЕТРОВСКИЙ: "Моя мечта - аутотрансплантация"
|
Бориса Петровского не надо представлять - на любом континенте нашей планеты. В хирургическом мире это имя сияет звездой первой величины. Сейчас Борис Васильевич является почетным директором Научного центра хирургии РАМН. Ему пошел 93-й год... А случай, по которому академик позвонил в "МГ", совершенно особенный...
Беседа наша вышла далеко за рамки этого случая. Мы говорили обо всем: Финской войне и Отечественной, музыке, долголетии, курьезных случаях в стенах Кремля (где Петровский долгие годы был главным хирургом). О лечении принцессы с Ближнего Востока и писателях, президентах, еще о диете, вреде и "пользе" махорки и водки. И совсем не потому, что у академика была уйма свободного времени. Все это каким-то удивительным калейдоскопическим образом создавало, так сказать, неофициальный портрет корифея хирургии. А произошло вот что... Академику пришло письмо со Ставрополья от некого 75-летнего гражданина Городецкого Александра Петровича. Он спрашивает, помнит ли Борис Васильевич, как в сентябре 1941 года, будучи фронтовым врачом, вытащил осколок из его разбитой верхней губы. Есть в письме такие подробности: "Я подбежал к женщине в серой шинели... Она провела пальцем по губе, крикнула: "Петровский, Борис..." Вы обработали мне рану, потом вложили в руку осколок и сказали: "Вот тебе на память. Беги быстрее, сынок, на паровоз, ты нам еще пригодишься". - Конечно же, я помню и паренька, и те ужасные дни под Волоколамском. Из Витебска шел в Москву сдвоенный санитарный поезд. На состав с ранеными вышли немецкие танки и в упор расстреляли его. Когда мы прибыли, из вагонов уже шел трупный запах, живые стонали... Машинисту паровоза оторвало ногу, тяжело ранило его сына-помощника. Мы развернули госпиталь. Прибыли путейцы... Среди них и оказался паренек с осколочным ранением в губу (Волоколамск в этом время бомбили)... Факт этот я подтверждаю. Городецкий приложил справку о том, что с 10 июня по 17 июля находился на амбулаторном лечении при хирургическом кабинете. - Я, кажется, догадываюсь, Борис Васильевич, зачем Городецкому потребовалось ваше свидетельство. - Да, для получения медали "За оборону Москвы". Кстати, и у меня такая есть. Однако начальник отдела наград Управления делами мэрии Москвы ответила отказом, справки оказалось недостаточно. Я бы очень хотел помочь Городецкому... - Простите, академик, так ли уж важна сейчас жителю Ставрополья эта медаль? - Э, нет! Честь должна быть оказана по заслугам. Мне в свое время пришлось добиваться присуждения звания Героя Социалистического Труда моему другу ленинградскому академику Петру Андреевичу Куприянову. Он был тогда уже болен, и как это было важно для человека получить высочайшую оценку своей деятельности. Так и с Городецким из Ставрополья. В этом месте наша беседа с Борисом Васильевичем сделала неожиданный поворот. Дело в том, что академику в свое время пришлось защищать честь правнука врача Арендта, который оказывал медицинскую помощь великому Пушкину после рокового выстрела на дуэли. - Еще в мою бытность министром здравоохранения СССР ко мне пришел уважаемый профессор Арендт, правнук того самого Арендта. Пришел и заплакал: "Молва опорочила весь наш род, выдвинув версию, будто доктор Арендт в сговоре с Николаем I намеренно погубил Пушкина". И тогда-то у меня возникло желание "разобраться" с раной Пушкина. Эта работа захватила и вылилась позже в целую научную главу под названием: "Рана Пушкина в свете современной хирургии". Да что статья! Я и сейчас исследую все, что связано с трагической дуэлью. Только что вышел небольшой фильм об этом. Мною доказано, что действия Арендта были совершенно правильными. Через меня прошло около 500 больных с подобными ранами. Не знаю, удалось ли мне вернуть доброе имя предку всех последующих Арендтов. А хотелось бы. Это никогда не поздно. Воздать честь по заслугам, как и в случае с Городецким из Ставрополья. Если он в свои 17 лет оборонял Москву, то почему не попал в число защитников? Надо, надо это сделать, пусть и с опозданием на 60 лет. - Борис Васильевич, пользуясь случаем, я заготовил несколько нетрадиционных вопросов специально для читателей 16-й полосы. Самый первый, естественно, касается отечественного здравоохранения, точнее того, что с ним произошло. Ваше отношение к этим реформам? - Я - за бесплатное здравоохранение, и этим все сказано. Но в развитие мысли хочу вспомнить теперь уже далекий 1978 год, когда по моей инициативе в нашей стране, в Алма-Ате, прошла конференция ВОЗ и ЮНИСЕФ. Политбюро ЦК КПСС придавало этому событию большое значение, Брежнев направил приветственное письмо участникам. Прибыл Эдвард Кеннеди, с которым позже мы были хорошо знакомы. В работе форму приняли участие специалисты из 4- стран мира. Им предоставили возможность побывать в республиках Средней Азии и ознакомиться с системой нашего здравоохранения. Посмотрели и сделали доклад, в котором выразили восхищение нашим здравоохранением, особенно организацией скорой помощи... Отвлекаясь, хочу обратить ваше внимание вот на эту фотографию, которая запечатлела мою 45-минутную беседу с Никсоном. Так вот, Никсон сказал, что такая скорая помощь, которая имеется у нас, в Америке вряд ли будет даже к 2000 году. И добавил, что "железный занавес" пробили именно медики. Но еще раз вернемся к Алма-Атинской декларации. Материалы ее не устарели и сейчас, ибо там дана концепция развития здравоохранения вплоть до наших дней. И не надо изобретать велосипед. Мы отошли от этой концепции и имеем то, что имеем. Вот ответ на ваш вопрос. - Наше общество стремительно несется по наклонной. Бросают детей, пьют, колются... Кстати, мой личный традиционный вопрос, который я неизменно задаю всем, у кого буре интервью. Как вы относитесь к нашей родной водочке и табачку? - Хороший вопрос, насущный. Сам я этим страстям не подвержен. Считаю их пагубными для здоровья. Но приведу два парадоксальных примеры из жизни. В Финскую войну наши бойцы жутко страдали от морозов. Привезут такого в госпиталь, а он сказать ничего не может. И тогда я разрешил вливать каждому раненому дозу разведенного спирта. Боец оживал... Пошла дальше: вместе с другими хирургами обратились к Сталину с просьбой восстановить водку в рационе. Так родился знаменитый Ворошиловский паек. В него входили "мерзавчик" (100 г), галета, огурец или таранка. Был снова запущен водочный завод, выпускающий эти самые "мерзавчики". После войны (во многом благодаря привыканию к наркомовским 100 г) резко возросло потребление спиртного. В ЦК была создана специальная комиссия во главе с Косыгиным. Замом его назначили меня. Решили сократить производство водки на 5 проц. Но тут возмутился министр финансов. Пришлось компенсировать финансовый "урон" за счет подорожания коньяка. Как порою сложна и противоречива жизнь! Второй пример времен войны в Афганистане. Мне приходила масса писем от солдат: папиросы, которые поставляют в армию, в афганском климате разбухают, отсыревают. Что ж, солдат без курева обходиться не может. Пришлось временно перейти на самый вредный сорт табака - махорку. И мы добились ее посева. - Теперь, Борис Васильевич, если не возражаете, коснемся милой сердцу литературы. - С писателями у меня всегда была тесная связь. Написал, скажем, Корнейчук своего "Платона Кречета"... Позже мне пришлось делать довольно серьезную операцию на легком. По поводу книги я сказал: "У вас Платон Кречет падает у операционного стола в обморок от сильного переживания. Хирург может упасть только в голодный обморок. Галина Николаева (кстати, тоже находилась под моим скальпелем) написала "Санитарный поезд". Затем Антонина Коптяева создала своего "Ивана Ивановича". Я бы сказал, получилось у нее не очень хорошо. А хорошего о хирургах пишут мало. Ваша газета могла бы восполнять этот пробел, ведь о жизни больницы изнутри широкий читатель ничего не знает, она скрыта. - Борис Васильевич, коли вы коснулись "Медицинской газеты", скажите о ней несколько слов. - Журналисты "МГ" в нашем центре почти не появляются. А ведь подобные центры во всех странах обязательно называют национальными. У нас большое количество пионерских наработок, идут уникальные операции, от нас отпочковалось 30 клиник по всей стране. Это все интересно, приходите. А сейчас я подпишу одну из своих книг вашему главному редактору (пишет): "Андрею Васильевичу Полтораку с уважением. Автор". - Еще один, теперь уже традиционный вопрос: а вы сами пользовались услугами медицины? - Неоднократно! Лет 30 назад моим спасителем стал Михаил Михайлович Краснов. Он меня оперировал по поводу катаракты, поставил искусственные хрусталики глаза, которые служат верой и правдой и поныне. А в 19-м году оперировали по поводу осложнения брюшного тифа. Ну и еще целый набор старческих хворей. - Несколько слов, пожалуйста, о своей семье. - Отец мой служил земским врачом, лечил Крупскую, Менжинского, Рыкова и других... Прожил он 75 лет. А вот мама умерла рано... Супруга моя прожила 86. Я живу с дочерью, которой 62 года. Она математик. - Есть у вас мечта? - Об этом надо несколько подробнее. Когда-то мечталось сделать операцию на сердце. Мне это удалось совершить одному из первых в Советском Союзе в 1956 году. Затем - микрохирургия, трансплантация... Вашим читателям не надо объяснять, какое это чудо для человека. Колоссальнейшее достижение! Россия в этом плане лидирует. Ну а следующий этап - аутотрансплантация. Но пока это только мечта. - Вас, Борис Васильевич, государство и многие зарубежные страны не обидели наградами, званиями. И все же, какие самые дорогие? - За моей спиной вы видите рамку. Это - диплом Королевского хирургического колледжа Англии. Кроме меня его получили еще два советских ученых - Юдин и Бурденко. Это очень высокая оценка труда хирурга. Из орденов - 4 ордена Ленина, орден "За заслуги перед Отечеством" II степени. Самый последний - от Патриарха всея Руси Алексия II. Называется он "орден святого Благоверного царевича Димитрия - Московского и Угличского чудотворца". Дается "за особые заслуги в попечении о детях, нуждающихся, сирых и больных". Беседу вел Владимир ХРИСТОФОРОВ, спец. корр. "МГ". |