Виктор РУЙКОВИЧ: Где находится сердце, узнал в восемьдесят лет
|
Раз в год российские журналисты собираются на традиционный бал прессы. Шумно общаются, подводят итоги, награждают достойнейших. В этом году высшую награду Союза журналистов России - "Золотой глаз России" - вручили Виктору Руйковичу, старейшему отечественному фотокорреспонденту, которому недавно исполнилось 92 года. Человеку-легенде, без малого 70 лет "останавливающему мгновения", запечатлевая для современников и потомков историю.
Через несколько дней после вручения награды Виктор Руйкович побывал в гостях в редакции "МГ". И мы, вдруг почувствовав себя совсем зелеными юнцами, с замиранием вслушивались в знакомые с детства фамилии, которые мэтр произносил, перебирая привезенные с собой фотографии: Пастернак, Мейерхольд, Аджубей, Жуков, Эренбург, Симонов, Сурков, Соловьев-Седой, Донской, Курасава, Гагарин, Образцова, Ганди, Бакулев... Политики, ученые, писатели, актеры. И просто люди, встреченные журналистом в бесконечных поездках по стране. - Виктор Авксентьевич, а свои первые фотографические опыты помните?? Шел 1925 год, время подъема отечественного кинематографа - Эйзенштейн, Пудовкин, "Броненосец "Потемкин", "Октябрь". Все бредили кино и пытались хотя бы фотографировать. Я оканчивал школу, надо было определяться с выбором профессии. От дальнего родственника, одного из первых отечественных кинооператоров, по наследству досталась кое-какая аппаратура. Купил фотопластины, достал красный фонарь, налил в ванночки воды. Кого снимал? Девчонок, конечно. Одноклассниц. Только тогда ничего не вышло... - Почему? - Вот этот вопрос и я задал более опытному приятелю. Тот ответил: "Ты фиксаж с проявителем купи..." После этого и стал кое-какую литературу читать, интересно стало. А в 1934-м, поработав несколько лет помощником кинооператора, сделал выбор в пользу фотографии. Приобрел "лейку", стал печататься в "Рабочей Москве". И знаете, начало получаться. К тому же всегда мечтал путешествовать, а эта работа такую возможность давала. - Вы объездили страну вдоль и поперек, во время войны "с "лейкой" и блокнотом" прошли путь от столицы до Кенигсберга. А с медиками часто приходилось пересекаться? - Конечно. Снимал работу хирургов в военных госпиталях. До сих пор восхищаюсь их профессионализмом и мужеством. После войны, когда работал в журнале "Советский Союз", бывал и в больницах, и в маленьких амбулаториях. Есть у меня кадр - высоко в горах, на Памире, в Хороге, женщина-фельдшер взвешивает на весах малыша... Любопытно, но когда приходилось присутствовать на операциях, дискомфорта не испытывал. Снимал как-то с коллегой трепанацию черепа. Ему стало нехорошо, а мне хоть бы хны. В середине 60-х делал портрет Александра Бакулева, чуть позже - Евгения Чазова. Подаренная им книга "Сердце" до сих пор у меня хранится. - У Вас есть серия "Роды в барокамере". Расскажите, пожалуйста, о ней подробнее. - Первая барокамера появилась в Бакулевском центре. В 1972-м меня пригласили присутствовать на родах пациентки с кардиопатологией. Бригада врачей и роженица находились внутри, а я снимал через окошки снаружи. Все прошло благополучно. - У Вас, наверное, много друзей среди врачей? - С медиками у меня всегда были хорошие отношения. Близко дружу с Александром Бейлиным, заведующим родильным отделением 67-й горбольницы. Познакомились еще 50 лет назад. У нас до сих пор масса общих интересов. - А в роли пациента часто приходилось бывать? - До недавнего времени нет. О том, где находится сердце, узнал лет 10 назад. Правда, как потом выяснилось, когда-то перенес на ногах инфаркт. А серьезные проблемы начались несколько лет назад - не хватало воздуха, задыхался. В мае прошлого года согласился на операцию. Теперь у меня стоит кардиостимулятор, и пульс снова 75. А был 32... Оперировал меня в 5-й клинической больнице хирург Виктор Калмыков, честь ему и хвала. - Вы всю жизнь в поездках. Откройте секрет: как при таком неспокойном образе жизни удавалось сохранять здоровье? - Еще до войны мне предложили поработать в альпинистской газете. Так впервые попал на Северный Кавказ, в Приэльбрусье. И "заболел" горами на всю жизнь. Ездил почти каждый год - Кавказ, Памир, Тянь-Шань. Увлекся альпинизмом, чуть позже горными лыжами. В 1949, спецкором "Огонька", за сезон в Домбае "сделал" 8 вершин. Мастером-разрядником, правда, не стал. Да и не стремился. Дома, в Москве, при первой возможности тоже старался выбираться за город, на лыжах. На одном месте вообще сидеть не могу. Не было такого, чтобы приходил в контору и отсиживал от звонка до звонка. Это во-первых. А во-вторых, просто очень люблю жизнь, люблю людей, люблю чувствовать себя свободным, делать то, что хочу. - Не тяжело было с такими принципами жить? Времена-то были ох какие непростые... - В начале 50-х корреспондент, выезжая по заданию редакции, вез с собой белую рубашку и галстук - приодеть и "причесать" героя, чтобы соответствовал идеалу советского человека. А мне всегда хотелось показать его настоящим. Живым, таким, какой он на самом деле. В 1958-м две недели прожил в Вешинской, у Шолохова. Снимал почти каждый его шаг. Шолохов на съемочной площадке (тогда Бондарчук снимал "Судьбу человека"), Шолохов на рыбалке, Шолохов на охоте, Шолохов работает, Шолохов в кругу друзей за столом. Сейчас многие из этих кадров хорошо известны. А тогда после публикации пленум ЦК обвинил меня в том, что я "исказил облик великого советского писателя". Не может, понимаете ли, такой человек ходить в ватнике, с папиросой, да к тому же небритым и постоянно в окружении своры охотничьих собак. - Позже с Вашим именем была связана еще одна история. В одном немецком издании появились снимки, сделанные в бане... - Снимок. Назывался он "Три нимфы в озере". К порнографии это не имеет отношения. В деревенскую баню пригласили друзья во время командировки в Таллинн. Традиция в Прибалтике такая - дорогих гостей в бане встречать. Там и сделал несколько кадров. Деревья, озеро, а из воды выходят обнаженные женщины. И надо же было, чтобы как раз в эти дни отмечалась очередная круглая годовщина присоединения Эстонии к СССР! Был большой скандал, и я остался без работы. - Чтобы пережить такие передряги, надо быть или очень сильным человеком, или... Никогда не пробовали стрессы алкоголем снимать? - Курить, как говорится, действительно никогда не курил, а с выпивкой в разные моменты жизни бывало по-разному. Но такого, чтобы алкоголь мешал работе, не было. Не потому, что всегда умел держать себя в руках, просто работать было интереснее, чем пить. Всегда уважал хорошее сухое вино, с удовольствием пил джин-тоник, когда он только появился. Сейчас еще иногда могу выпить рюмочку коньяку... То же самое, кстати, и с едой. Никогда не был рабом желудка, хотя от чего-нибудь необычного не откажусь. Правда, последнее время стараюсь есть в основном овощные супы, рыбу. Сахар почти не употребляю. А из всех напитков больше всего уважаю хороший крепкий чай. С чем-нибудь вкусненьким. Теперь что касается стрессов. Понимаете, к карьере я никогда не стремился. Та история с баней и нимфами спустя 4 года подзабылась, я вернулся в редакцию. Снимать же не прекращал никогда. И запретить это мне было невозможно. Снимать то, что хотел, и так, как хотел. А не хотел - бросал все и уезжал в горы... - Так вы, получается, счастливый человек? - Не знаю.. - А в горах когда последний раз были? - Восемь лет назад, в Домбае на лыжах катался. - Выходит, всю жизнь на лыжах? - Всю жизнь в движении. Работа такая. Беседу вела Татьяна ДЕМЬЯНЕНКО. |