Илья КОМОВ: Медицина - это творчество без права на ошибку
|
Ни искусствоведы, ни историки российской медицины не припомнят, чтобы кто-нибудь из отечественных художников целенаправленно писал портреты врачей. Даже в те годы, когда изображать "человека труда" и примкнувшей к нему "трудовой интеллигенции" считалось сверхпрестижным. Уже поэтому выставку работ московского художника Ильи Комова "Человек исцеляющий", открывшуюся не так давно в российском представительстве ВОЗ, можно назвать событием неординарным.
...Спокойный золотисто-коричневый тон портрета профессора Татьяны Дмитриевой. Яркий, будто излучающий солнечный свет, портрет темнокожего педиатра из Камеруна. Напряженно-бледные, кажется, выхваченные зеленоватым лучом рефлектора из черноты ночного дежурства лица реаниматологов. Тревожная красно-синяя гамма - портрет психиатра со "скорой"... Крайне лаконичные по форме и выразительные по пластике, на первый взгляд очень современные, даже "модерновые", эти два десятка работ молодого московского художника неожиданно поражают тем, что свойственно скорее русской классике, - глубоким психологизмом, стремлением автора понять и полюбить каждого своего героя. - Высказывания критиков о вашем творчестве изобилуют такими понятиями, как экспрессионизм и романтизм шестидесятых... А если бы искусствоведом были вы, то как бы пояснили нашим читателям, чем занимается художник Илья Комов? - Сказал бы, что ему, художнику Комову, захотелось традиции русского психологического портрета совместить с самыми экстремальными поисками в живописи... - ...То есть, в сущности, совместить несовместимое? - Великий русский художник Владимир Фаворский почти семьдесят лет назад заметил, что художники обедняют сами себя, что чистому реализму не хватает изысканности, пластической формы, эмоциональности. А в то же время абстрактному искусству недостает живого натурного импульса. Настоящее искусство, считал он, возникает на стыке, в том самом месте, где они пересекаются. Как искра, которая возникает на стыке двух электродов. - Однако под знаком борьбы "левого" и "правого" искусства, то есть абстракционизма и реализма, прошел весь ХХ век... - После изобретения фотографии, позже - кино, теперь - компьютера и Интернета изобразительное искусство потеряло свою уникальность как носитель зрительной информации. Поэтому изменились и требования к нему. Но настоящее искусство всегда оставалось единым! Я сам это прочувствовал в Венеции, где классика совершенно неожиданно потрясла меня формальной изысканностью, гениальностью с точки зрения... абстрактной формы. Например, Джованни Беллини по форме оказался гораздо острее, чем многие абстракционисты. Потом в Музее современного искусства вдруг обнаружил, что работы, скажем, моего любимого Пикассо слабее, вялые, чуть ли ни дилетантские именно с точки зрения того, что они пропагандируют. Может, я так остро это ощутил еще и потому, что сам не могу работать без того натурного импульса, о котором упоминал Фаворский. Даже самые большие пейзажи всегда иду писать на природу... Пусть в моем внутреннем "компьютере" уже все решено, но чтобы вывести это "на принтер", то есть на холст, нужен какой-то ток извне. - Вы известны прежде всего как автор пейзажей старой Москвы, российских городов и городков. Жанр портрета для вас нечто новое? - Всерьез пишу портреты последние два года. Но вообще люди меня интересовали всегда. Одно время даже журналистикой занимался. Казалось: вокруг столько интересных личностей, такие судьбы, такие характеры! Во мне все время жило какое-то необъяснимое чувство долга перед всеми, с кем меня сводила жизнь. В живописи я искал цвет, форму. И никак не мог свое отношение к людям совместить с тем, что делаю на холсте... Портрет дает такую возможность. - И все же, почему вы, столичный художник, сын известного скульптора, выбрали своими героями именно медиков? - Начнем с того, что я еще и внук врача. Моя бабушка Татиана Алексеевна Гришина руководила одно время педиатрической службой Московской области. Потом, в ранней юности я много лежал в больницах. В 16 лет попал в аварию, и все долгие "прелести гипсов и вытяжений ощутил на себе сполна. Затем было осложнение после гриппа - и нефрологическое отделение Боткинской. Конечно, там все время рисовал, в том числе и портреты. Тогда ни во что серьезное это не вылилось, но какая-то "загрунтовка" все же произошла. Тем более что мне повезло: я везде встречал высокообразованных, очень серьезных профессионалов. До сих пор помню профессора-нефролога Герда Петровича Кулакова - настоящего интеллигента, которого безгранично, трепетно уважали коллеги и подчиненные и боготворили пациенты. Немало врачей - моих ровесников - среди прихожан нашего храма Девяти Мучеников Кизических. А год назад случилось несчастье с женой. В 3-ю инфекционную больницу ее привезла "скорая". Как нам потом объяснили, еще час - и оперировать было бы поздно. Хирург, взявший ответственность на себя, спас ей жизнь. - И все же, согласитесь, люди этой профессии - это отдельная "каста", достаточно закрытая и весьма консервативная... - Что меня поражает: такое впечатление, что это люди моего круга. Тонко чувствующие, очень увлеченные. И на самом деле творческие. Мне один доктор сказал: "Так медицина - это же искусство!" А еще вызывает безграничное уважение то, что на этих людях лежит постоянная ответственность. Я что-то задумал, у меня что-то не вышло - ничего, в другой раз попробую. В конце концов художник выбирает всего лишь между синим или зеленым... А от выбора врача, от ошибки врача напрямую зависят жизни. Там шаг вправо, шаг влево - и все, уже ничего не исправить. Эти люди приносят ближним конкретную пользу ежедневно, а не от случая к случаю в порыве геройства. Особенно, конечно, те, кто работает на "скорой". А психиатрическая "скорая" - это вообще отдельная тема. Постоянный, сведенный к будничному риск, о котором громко говорить не принято. Я это попытался выразить в портрете психиатра "скорой" Павла Власова. Тоже любопытно: Павлом его назвали не в знак любви к творчеству Горького и роману "Мать", а в честь хирурга, когда-то спасшего жизнь его маме... И еще интересно: доктор, мой ровесник, после смены снял халат, вышел на улицу - и его не отличишь в толпе. Просто парень, хоть сейчас на дискотеку. Или девушка в легкомысленной юбочке. И никто не знает, что на работе они - боги, спасающие жизни. Героев работы "Портрет реаниматологов Талызиных" я помню с детства, они одноклассники моего младшего брата. Из мальчика и девочки буквально на моих глазах выросли такие яркие и цельные личности. А что касается "кастовости"... Я стал рассказывать об интригах, конфликтах в среде художников, а мне в ответ: "Да это что, а вот у нас!.." Все верно: медицинская среда тоже замкнутая, а главное - в подтверждение моим словам - тоже творческая. А где искусство, там, конечно, и искушение, и зависть, и соперничество, увы, неизбежны. - Самое первое полотно этого цикла называется просто "Портрет врача". У его героя тоже необычная судьба? - О его жизни можно написать роман. Занимался бизнесом, уехал в Южную Африку, сделал там карьеру, все бросил, жил в Штатах, тоже процветал, бросил, вернулся в Россию, здесь раскрутился до директора банка - и понял, что все это не для него, что его призвание - лечить. Сейчас заканчивает мединститут, имеет хирургическую практику. И не мыслит себя никем иным, кроме как врачом в России. - Выставка посвящена памяти классика русской психиатрии Виктора Кандинского и его двоюродного брата художника Василия Кандинского. По-моему, в таком сочетании эти два известных имени не упоминались ни разу. Это ваша идея? - Честно говоря, я люблю из любого творческого события устраивать акции "со значением". В этот раз совпало очень многое. Этот год ВОЗ объявлен годом психического здоровья, а открытие выставки было приурочено к Всемирному дню здоровья. Кандинских Бог наделил удивительным семейным даром - интуицией, позволившей одному познавать человеческую душу и выражать материальным языком ее страдания, а другому - отражать реальный мир в художественной форме. Виктор Хрисанфович первым из психиатров выделил феномен психических автоматизмов, что легло в основу современной классификации психических болезней. Василий Васильевич открыл в своем искусстве законы воздействия художественной формы на психику человека, что определило развитие мирового пластического искусства на весь ХХ век. Как раз этим ваш покорный слуга пытается заниматься. Потому мы с главой Представительства ВОЗ в России Микко Виеноненом решили посвятить выставку их памяти. - Поэтому здесь представлено так много портретов известных психиатров: профессоров Татьяны Дмитриевой, Владимира Краснова, Василия Ястребова? - Удивительно, что все эти ученые не просто очень интересуются искусством, но и профессионально в нем разбираются, считая это неотъемлемой частью профессии. И конечно, лестно было услышать именно от психиатров, что то, чем занимаюсь я, - это серьезно, что мое творчество действительно способно оказывать положительное влияние на людей. - Какова дальнейшая судьба этой экспозиции? - Развитие темы последует обязательно. У меня задуман глобальный проект "Русский портрет", куда войдут портреты наших современников - от "звезд" до бабушек из глубинки. Такие небольшие выставки - это только отдельные ячейки, которые когда-нибудь объединяться в огромную экспозицию. Я сейчас работаю над портретами музыкантов: скрипачи, пианисты, контрабасисты... - У вас есть возможность со страниц профессионального издания сказать "спасибо" конкретным представителям мира медицины. - Персональная благодарность хирургу Алексееву из 3-й инфекционной больницы Москвы. Может быть, он нас с женой уже не помнит - поток пациентов велик. Но мы, наверное, будем помнить его всегда... И я постараюсь обязательно написать его портрет. Беседу вела Татьяна ДЕМЬЯНЕНКО, обозреватель "МГ". Фото Виктора КУЛИКОВА. |