С независимостью наперевес
|
В конце января патриарха нашей медицины академика РАМН Федора Ивановича Комарова пригласили в отель "Мариотт Роял" на презентацию Независимого медицинского комитета по этической экспертизе клинических исследований. Казалось, сам Бог велел быть ему там самым почетным гостем: видный клиницист, генерал-полковник медицинской службы, Герой Социалистического Труда. При этом человек, лишенный чванства, демократичный и весьма деятельная фигура в медицинском мире. К тому же председатель Этического комитета при федеральном органе контроля качества эффективности и безопасности лекарственных средств. И неотложных дел у него в тот вечер не было, и чувствовал себя, как обычно _ прекрасно, однако "Мариотт Роял" не почтил своим присутствием. Странно, не правда ли?
Принесенные ветром перемен Семя конфуза, а вернее конфликта, обнаружившегося в "Мариотт Роял", было посеяно на закате перестройки "ветром перемен", когда обострилось внимания к биомедицинской этике. У нас, как и в других странах, стали проводиться конгрессы, конференции, создаваться этические комиссии и комитеты при органах здравоохранения, ВНИИ, даже больницах. Поводом для столь активного интереса к этой проблематике, вероятно, послужило стремление подогнать нашу застойную действительность под мировые стандарты и, разумеется, "ветер перемен", обостривший общественное самосознание и раскрепостивший инициативу на местах. Причина же лежала глубже. Того требовало развитие медико-биологических наук, познание процессов жизнедеятельности на молекулярном, клеточном уровне, особенно генных механизмов. Прогресс в создании весьма эффективных лекарственных средств во сто крат увеличивает опасность развития неблагоприятных воздействий на человека. Защищать права пациента - обязанность разрешительной системы, однако важное место в системе необходимых сдержек и противовесов этого прогресса занимает этическая экспертиза, которая определяет качество, эффективность, безопасность лекарственных средств, а также исследовательских процессов при испытании новых лекарственных препаратов. Примерно в то же время появилась и Российская медицинская ассоциация (РМА), которая решила создать собственный этический комитет. Поскольку создавалась она при мощной государственной поддержке (в отличие от массы региональных ассоциаций, которые появились гораздо раньше и действительно по инициативе снизу) руководить этим комитетом - по рекомендации Б.Петровского - пригласили Ф.Комарова. Федор Иванович еще у Бориса Васильевича в Минздраве СССР также возглавлял Этический комитет. Правда, тогда комитет занимался не оценкой лекарственных препаратов, а разбором жалоб, взаимоотношениями врач - больной, больной - врач, которые советская юриспруденция трактовала или смутно, или однозначно. А паруса-то разные_ По старой памяти Ф.Комаров в Этическом комитете РМА занимался вопросами сугубо абстрактными. Помню, особо мучился пропагандой в прессе табака, алкоголя и вообще "нездорового образа жизни". Экспертизой же лекарств ведала вроде подчиненная ему специальная комиссия, возглавляемая известным ученым-фармакологом. И вдруг вокруг этой комиссии возникает скандал коммерческого характера. Для председателя Этического комитета это был словно снег на голову. Седую и заслуженную. - Появилась статья о нечистоплотности РМА в вопросах экспертизы лекарственных препаратов, - рассказывает сам Федор Иванович. - Я перекрестился, что там нет моего имени. Пошел к председателю ассоциации, чтобы разобраться в деталях. Сказал, что хочу взять под полный контроль систему экспертиз хотя бы на полгода, чтобы наладить нормальную работу. На словах он мне не отказал, но как мальчишку водил за нос_ Невольно вкрадывается подозрение, что мантии и звезды Федора Ивановича нужны были РМА лишь для солидности "фирмы", а может и как прикрытие. Рядовые сотрудники подвластной генералу экспертной комиссии заходят в кабинет председателя РМА, а тот подписывает бумаги через голову председателя Этического комитета. "Председатель РМА, - вспоминает Ф.Комаров, - передает машинистке Леночке: скорее печатай, "фирмачи" торопят. Понятно, для них дорого время, за него-то платят деньги". Федор Иванович как человек с военной косточкой решил, что нужно навести порядок. Главное, считал он, чтобы с клиентами сотрудники РМА лично не имели никаких финансовых отношений. По-комаровски не получилось, и он подал заявление об увольнении. Не исключаю, что министру Ю.Шевченко надоело оставаться в роли созерцателя неблаговидностей вокруг независимой экспертизы лекарственных препаратов. Возможно, руководствовался иными мотивами. Тут главное другое - осенью прошлого года по его инициативе создан Этический комитет при федеральном органе контроля качества эффективности и безопасности лекарственных средств. Решение было принято в полном соответствии с Законом о лекарственных средствах. При этом, нужно отметить, он поступил довольно демократично. Разослал письма, во многие солидные медицинские организации и попросил выделить своих кандидатов в члены комитета. РАМН предложила академика Ф.Комарова. Министр, в свою очередь, предложил комитету утвердить его в качестве председателя, что и было сделано. Вроде, рутинная процедура, однако в нашем рассказе это весьма важно. Вскоре в прессе возникает новая возня вокруг этических комитетов медицинского толка. Однако на этот раз под вопрос поставлена не их бескорыстность, а_ свобода от ведомственного диктата. В нескольких публикациях в изданиях, рассчитанных на широкого читателя, упорно утверждается, что Минздрав ополчился на независимые экспертные комиссии. - Вообще, комитетов должно быть много, - продолжает Федор Иванович. - Вот я разбираюсь с лекарством как, сознаюсь, неплохой врач-терапевт. А про геном, ну слышал я про этот геном, но я не могу принять какое-нибудь решение. То же в пересадке органов. Поэтому комитетов должно быть много. Есть у нас комитет при большой академии, который занимается медико_биологическими проблемами с философских позиций. Но убей меня бог, никак не пойму, что значит независимые комитеты? Это что - люди встретились на трамвайной остановке и создали свой комитет? Или почему общественная организация при каком-то учреждении обязательно должна быть зависима так, чтобы принимать лишь решения, идущие сверху? Независимый, по-моему, - это значит, что не зависит от воли руководителя. Если так, то комитет при Саркисяне куда более зависимый, нежели комитет при Шевченко. Даешь независимость! Критики Этического комитета при Федеральном органе напирают на некое его несоответствие международным требованиям. Одно из этих требований - независимость. Возможно, минздравовский комитет в известной степени противоречит международным нормам, нарушая принцип неподчиненности кому-либо. Однако он создан в полном соответствии с российским Законом о лекарственных средствах, где говорится, что комитет может функционировать при органах и учреждениях здравоохранения. Кстати, в основополагающем международном документе ВОЗ, регламентирующем медико-биологическую этику, сказано, что комитеты по этике должны быть организованы в соответствии с законами и правилами своей страны, ценностями и принципами конкретного общества. Исправить положение с нарушением независимости экспертизы взялась группа "вольных экспертов". Наряду с массированной критикой в прессе ведомственного Этического комитета было решено создать новую, дескать, совершенно не связанную с Минздравом этическую организацию, которую так и назвали - "Независимый медицинский комитет по этической экспертизе клинических исследований". Ее презентация и состоялась в "Мариотт Роял". Почему же Ф.Комаров, который, как говорилось выше, ничуть не против разнообразия и многообразия этических организаций, демонстративно не явился в роскошный отель? Председатель Этического комитета при федеральном органе контроля качества эффективности и безопасности лекарственных средств внезапно узнает, что закоперщиками создания "Независимого" оказались его коллеги по минздравовскому комитету. Более того, "Независимый" чуть ли не рождался в одном из кабинетов в Рахмановском переулке. Лекарственная опричнина Безусловно, большинство российских государственных, да и общественных институтов трудно соотносятся с международными стандартами, что, вероятно, касается и Этического комитета при федеральном органе контроля качества эффективности и безопасности лекарственных средств. Но сейчас интересует другое (тем более что и без меня критиков у этого комитета в последнее время появилось предостаточно). Можно ли верить другим, альтернативным этическим сообществам, не связанным с Минздравом, в декларируемую ими независимость? Хельсинкская хартия по биоэтике, на которую то и дело ссылается "лекарственная опричнина", действительно, разделяет экспертизу и ведомственные интересы. (Кстати, хельсинкская декларация, принятая впервые в __ году, периодически, по мере возникновения новых проблем, подвергалась коррекции на международных форумах. Самая последняя ее редакция была прията в 2000 году, а самый свежий текст был впервые в России опубликован в "МГ" (см. №... от .......). Так вот, эта декларация, касаясь независимости, более всего настаивает на свободе этических организаций, во-первых, от заказчика, во-вторых, от исследователя и уж в последнюю очередь от государственных структур. Ни в одной критической статье, направленной против Этического комитета при федеральном органе контроля качества эффективности и безопасности лекарственных средств, я не нашел аргументов в пользу того, что российские альтернативные ведомству комитеты обеспечивают независимость в первых двух случаях, то есть полную свободу от заказчика экспертизы и экспериментатора. Весь полемический пафос направлен исключительно в сторону Рахмановского переулка. А я вот очень сомневаюсь, что с главной задачей "опричники" справятся лучше чиновников. Называя вневедомственных экспертов "опричниками", я имею в виду первозданный смысл этого слова. Опричь - значит вне власти, обособленно от нее, то есть независимо. Так, царь Иван Васильевич взял себе Александровскую слободу опричь государства Московского. В результате этого пустячного или лучше сказать малодушного поступка вошел в историю под именем Иван Грозный. "Что скажут люди?" Не поймаете на слове, знаю цену морально-этической стойкости российского чиновника. Но поверьте, она выглядит почти ангельской в сравнении с принципиальностью наших независимых общественных активистов. Наш чиновник, несмотря на патологическую и хроническую вороватость, не лишен чувства страха перед контролирующими органами. Но стоит ему вырваться на свободу, это чувство ему изменяет. И тогда, дорвавшись до всякого рода фондов, общественных комитетов и ассоциаций, косит "бабки" без всякой оглядки - "раззудись плечо, размахнись рука". Нынче всевозможные подобные ассоциации, фонды и т.п. стали донельзя коммерческими структурами, финансовый контроль за деятельностью которых сложнее, чем за ведомственными, акционерными или даже частными структурами. Не потому ли чиновники, иной служивый люд так дорожит членством или сопричастностью к какой-либо независимой организации, имеющей статус юридического лица и счет в банке? Передо мной визитная карточка одного из если не функционеров, то уж точно крестных отцов Независимого медицинского комитета по этической экспертизе клинических исследований: "Председатель совета директоров группы компаний "Ремедиум". Допускаю, что человек он кристальной чистоты и бьется за независимость лекарственной экспертизы от Минздрава исключительно из свободолюбия. Однако если он не чувствует неловкости от совмещения двух ипостасей - коммерции от медицины и биомедицинского контроля, то одно из двух: или слишком наивный, или, мягко говоря, не совсем искренний. Вот в этих заметках я раз десять, не намеренно, а согласно сюжету, помянул отель "Мариотт Роял". Периферийный читатель, вероятно, пропустил это название мимо ушей. У него самого под домом, в подвале, "супермаркет", за углом горячие "хот-доги" продают круглосуточно, словом, заграничные слова для нас уже не в диковинку. Но тут случай особый. "Мариотт Роял" - фешенебельнейший отель столицы. Чашечка кофе там стоит около двух долларов, дороже, чем заграницей. Теперь представьте стоимость банкета, на несколько сотен персон с разливанным морем шампанского и изысканными яствами. Спрашивается, откуда такой миллионщицкий размах у еще не вылупившегося на свет божий общественного комитета? Вероятно от спонсоров. А кто может выступить спонсором общественной организации, занимающейся экспертизой лекарственных средств? Ясно, что не Осовиахим, не Мосводоканал, а структуры, производящие или продвигающие на российский рынок эти самые лекарственные средства. Впрочем, меня волнует иное: хотя бы ради декоративности надо было обставить скромнее явление миру нового независимого от власти, исповедующего исключительно чистоту идеи сотоварищества. Но никого уже не заботит такой простой, неистребимо русский посыл, как "что скажут люди?" Только не пойму, причем здесь Хельсинкская декларация? Не вспомню, кто из мудрых сказал, что совесть - это палка для битья ближнего. В нынешней российской ситуации тот мудрец мог бы поправиться: "Независимость - это палка, которой отгоняют нежелательных персон от кормушки". Большевизм более всего угнетал меня демагогией и лицемерием. Сдается, что неприкрытый цинизм наших дней ранит сильнее. Лет десять назад при слове независимость я расправлял плечи. Позже перестал на это слово реагировать. Теперь в пору съеживаться. Юрий БЛИЕВ, обозреватель "МГ". |