Врачеватель
|
Сидя в приемной, из ответов секретаря на телефонные звонки я узнал, что директор Гематологического центра РАМН академик Андрей Воробьев в отпуске. А в приемной помимо меня еще пять человек. И тем не менее, он обещал принять всех. Я вошел в его кабинет вместе с другими посетителями и увидел, что Андрей Иванович не только привычным жестом подписывал деловые бумаги, но и консультировал коагулограмму больного, с которой к нему пришел из отделения лечащий врач. Кажется, я впервые увидел директора огромного института в его рабочем кабинете не в чиновничьем пиджаке, а в белоснежном врачебном халате с фонендоскопом в кармане.
Когда до меня дошла очередь, я задал совсем не тот вопрос, с которого хотел начать интервью: - Андрей Иванович, вы в отпуске. Обычно в это время люди отдыхают. У вас все врачи так работают? - Есть разница между поколениями, которой я раньше не чувствовал. Предшествующее поколение полагало, что культура, общечеловеческая культура является жизненной необходимостью в профессии врача. Вдруг я обнаружил, что подрастает поколение врачей, которые не знают, кто такие Альберт Швейцер, Федор Гааз, которым бесполезно рассказывать о "Записках врача" Вересаева и "Записках молодого врача" Булгакова. Потому что эти врачи значительную часть своего интеллектуального багажа получили с телеэкранов. Наверное, телеэкран страшноватое приобретение цивилизации. Потому что, если ты что-то делаешь, надо выстрадать это дело. - Я знаю, что однажды Владимир Харитонович Василенко на одном заседании послал вам записку с первыми строчками стихотворения Пушкина "Брожу ли я вдоль улиц шумных..." с предложением тут же продолжить их. И вы без труда это сделали. Вы так хорошо знаете поэзию? - По случаю могу вспомнить. Вот, например. Да ведь вы не опубликуете: Я себя под Лениным чищу, Чтобы плыть в революцию дальше. Я боюсь этих строчек тыщи, Как мальчишкой боятся фальши. - Чем, на ваш взгляд, отличается современный врач от врача первой половины теперь уже прошлого, ХХ века? - Образованием. А в ближайшее время он будет отличаться душой. Поскольку ему приказывают переводить врачебное дело на деньги. Поскольку ему объясняют, что рыночная экономика и медицина "совместны", говоря словами Пушкина. А они "не совместны", как гений и злодейство. Гиппократ ведь тоже завещал презрение к деньгам. Лучше задуматься над этими словами, чем похлопывать его по лысой голове и уверять, что он чудак. Рыночное звено в здравоохранении должно быть. Но врач, непосредственный исполнитель лечебного дела, он не может участвовать в сделке. Чайковский получал деньги за свою музыку, но не построчно же, не позвучно, не понотно - "Сначала деньги, потом музыка". Не выйдет так и в медицине. Медицина тоже творчество. - Андрей Иванович, чем вы стимулируете свое врачебное творчество? Музыка, поэзия, охота, спорт? Бальзак, например, стимулировал себя кофе. - Я не хожу на охоту, не пью кофе, не пью водку. Мне это не нужно. Я должен прийти на работу, и больше мне ничего не надо для стимуляции моего творчества. Я увидел глаза своих пациентов, и этого стимула мне хватит. Конечно, бывают тупиковые ситуации, неприятности. Но чтобы выйти из этого состояния, мне достаточно прийти в клинику. С каким допингом можно сравнить ощущение спасенной жизни? Ни с каким! - Кто вам ближе по врачебному мировоззрению - Захарьин или Боткин? (Первый исповедовал искусство общения с больным, искусство сбора анамнеза, врачебную интуицию. Второй был поклонником лабораторных исследований, объективности, научного подхода.) - Оба. От Боткина у меня морфологизм, без фактического доказательства патологии я диагноз не ставлю. Захарьин умел разговаривать с больным. Мне жизненно необходимо знать о пациенте все, что, собственно, он чувствует, знать его наследственность. Я бы так сказал - сегодня всем не хватает Захарьина. На Боткина же "работают" ультразвук, компьютерный томограф, иммуногенотип, электронная микроскопия, ПЦР-диагностика. - Как вы стали великим терапевтом? - Никакой я не великий. - Хорошо, замечательным. - Отвечу словами Горького. Помните "На дне"? Анна говорит Луке: "Мягок ты, дедушка". Он отвечает: "Мяли много, оттого и мягок". - Кто же вас мял? - Хватало. Это неинтересно. Скажу только - я знаю 37-й год, конечно, я знаю войну, голод 47-го года. В годы невиданного в цивилизации террора жили люди. Жили люди с высокими духовными идеалами. Жил Дмитрий Дмитриевич Шостакович, жил Андрей Дмитриевич Сахаров... - Жил Андрей Иванович Воробьев, который не сработался с властью и вынужден был покинуть пост министра. - Нет, я сработался с властью. - Врач и власть. Каковы между ними отношения? - Хорошие. Если нужно, иди во власть. Я вообще считают свое пребывание в министерстве самым продуктивным периодом. Удалось сохранить, не разрушить, пожалуй, единственную отрасль в стране в те годы. Я считаю, что это моя серьезная заслуга. - Может врач повлиять на власть? Сильные мира сего тоже болеют и лечатся. - Думаю, нет, не может. Повлиять на власть, чтобы она вела себя по-людски, чтобы люди стали человекообразными во власти, это довольно трудно... Врач и президент? Если я лечу президента, я его президентства не замечаю. Я его лечу как обычного пациента. Иначе он пропал, иначе я ему не помогу. Нет, никакого там влияния быть не может. Зависимость от власти, конечно, есть. Могут деньги дать тебе на строительство института, могут ни черта не дать. - Андрей Иванович, можно вопрос не по теме? Вы сейчас упомянули 37-й год, террор. И в то же время - "Я себя под Лениным чищу..." Это как? - Но какая связь между Сталиным и Лениным? Для меня это личное оскорбление, когда современное поколение позволяет себе путать Сталина и Ленина. Для меня это все равно, что путать Гитлера и Ницше. - Кто вам дороже, друг или истина? - Чего-о?.. (В недоумении.) Я думаю, что это не находится в противоречии. Если друг не истинный, то он и не друг. А если он истинный, то и нет дилеммы. Во имя прегрешения перед истиной отдать предпочтение другу как-то неудобно. Не выйдет. - Несколько слов о народной медицине. Сейчас к ней интерес не только у пациентов и обывателей. Некоторые ученые всерьез изучают ее методы диагностики и лечения. - Я работал маляром. Задрал голову, а кто-то с козел мне сыпанул в глаз песок, известь. Дикая боль. Я побежал к бабушке, и она мне языком вылизала этот мусор из глаза. Считать это народной медициной? Чего ж здесь народного? Она поступила правильно. Выворачивать веко она не умеет. Но это не метод лечения. Разве такое допустимо как медицинское действие? Я считаю, что термин "народная медицина" приносит большой вред. Больные не нуждаются во всем этом. Мануальная терапия, иглоукалывание. Дипломированный врач этого просто не знает, но мало ли чего он не знает. Это не народная медицина. Скажите, охота вам летать на ракете, которую придумал и склепал сельский кузнец? Нельзя лечить человека без медицинского образования. - Учитель и ученик. Есть мнение, что клиническая школа утрачивает свое значение, что она умирает или даже уже умерла. - Помните, у Маршака: "А сколько ты стоишь, спроси свою знать, которой случалось тебя продавать". О том, каков я учитель, спросите моих учеников. - А ваши учителя? - Вот они перед вами (показывает на стены своего кабинета, увешанные портретами знакомых и незнакомых мне людей). Иван Михайлович Сеченов. Я его не застал. Но это ничего не значит. Я знал его лаборанта. Я знал его ученика Михаила Николаевича Шатерникова. В его комнате находился кабинет моего отца. Он был врач. (Это единственное, что мне удалось узнать о корнях Андрея Ивановича. Когда я по ходу интервью попросил его рассказать о своей семье, юности, студенческой поре, он бросил: "Это все слюни, не главное. Не надо об этом".) Далее - Владимир Харитонович Василенко. Кассирский Иосиф Абрамович - это прямой мой учитель, я у него на кафедре был в ординатуре и стал ассистентом. Александр Леонидович Мясников, это мой главный учитель, хотя я у него был всего один год. Но манера поведения, поведения на лекциях, даже тексты, которые я пишу, - все под огромным влиянием этого человека... Вы спросили, умирает ли клиническая школа. Ничего подобного! Умирает для дураков. Они не хотят учиться. Только клиническая школа может вас научить общаться с больным, пальпировать печень, перекативши рукой через плотноватый округлый край, понять, что этот человек выпивает изрядное количество алкоголя. А клиническое мышление? Только школа этому научит. Пример. Академик Иоффе не верил в возможность создать атомную бомбу. А его ученики - Зельдович, Харитон - ее создали. Иоффе руками своих учеников ее создал. Это что? Школа! Это то самое сочетание - учитель и ученик. - Это физика. А примеры из медицины? - Я назвал своих учителей (С укоризной мне. Андрея Ивановича надо слушать внимательно, он говорит сложно, глубоко. Конечно, руками и головой Андрея Воробьева его учителя творят современную отечественную медицину). Например, жесткий фактологизм - это от Кассирского. Он никаких "кочек зрения" не признавал. Он художественная натура, журналист, но когда он у постели больного - он фактолог. И ни вправо, ни влево он не шагнет от факта. Нет, нет, клинические школы будут жить, они не умрут (убежденно и с вызовом). - Ваш любимый афоризм как автограф для "Медицинской газеты". - Афоризмы вспоминаются к случаю. Давайте опять стихи: Ты знаешь, Алеша, что все-таки Родина Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены С простыми крестами их русских могил. Вы знаете, я недавно делал доклад в Доме ученых и закончил его вот этой фотографией. (Показывает большой снимок, на котором женщина стоит в дверях своего деревенского дома. Она просто и бедно одета. У ее ног куры.) Вот это моя Родина. И не дурить башку, что Родина на Красной площади, или у Белого дома. Вот Родина. И для нее жить надо. Вот так! Беседу вел Рудольф АРТАМОНОВ |