Игорь Ясулович: Русская природа укрепляет душу и тело
|
Непростым был путь народного артиста России Игоря Ясуловича, отмечающего 24 сентября свое 60-летие. Он универсален, органично проявляет себя и в бытовой драме, и в психологическом детективе, и в жанре комедии. Но Ясулович не подарил нам каких-то классических ролей. Не вытянул "счастливый билет", в результате чего наутро обычно просыпаются знаменитыми. Живет повседневной актерской жизнью, играет мастерски, истово. Не беспокоится созданием вокруг своего имени легенд, не придумывает тайн. Тем не менее с ним можно говорить и говорить...
- Игорь Николаевич, ваша популярность не зиждется на сплетнях, скандалах. Чем объяснить такую "нетусовочность", это ведь прекрасная реклама для актера? - Я думаю, что скандалы - это по части шоу-бизнеса... Видите ли, когда есть дело, круг интересов, друзья-единомышленники, на все остальное времени не слишком хватает. Кроме того, всякого рода скандальное напряжение неплодотворно. Не хочу никого осуждать, быть может, в выбросе адреналина кто-то находит "подпитку", но мне это мешает в творчестве, на сцене. Я не могу сказать, что специально выстраиваю неконфликтные ситуации - так уж сложилась моя жизнь. И не страдаю от этого. При этом я отнюдь не затворник, хотя и не тусовочный человек в сегодняшнем понимании. Считаю, все хорошо в разумных пределах. - Может, оттого, что недостаточно "засвечиваетесь", вас и знают меньше, даже биография ваша малоизвестна. Какого же вы "роду-племени"? - Детство мое было далеко от театра. Родители вели "военно-кочевую" жизнь. Отец - военный моряк, капитан 1-го ранга, а мама ради семьи отказалась от работы, вела дом. Так и колесили по разным городам и весям, ближе к морю. Родился я в Куйбышеве во время эвакуации. А потом жили в Измаиле, Румынии, Таллине. - Но, может, сказываются более древние корни? - А вот это наша общая беда, потому что о дальних предках я не слишком много знаю. В "той" жизни об этом не очень-то и распространялись. Помню бабушку, дедушку по маминой линии. Дедушка был простой мастеровой, но замечательно играл на скрипке. Нигде специально не учился, был самоучкой. О бабушке сохранились воспоминания как о насмешливом, остроумном человеке. Моей маме по наследству перешли необычные расшитые полотенца с узорами, двуглавыми орлами. А родственников по линии отца вовсе не знаю. - Когда же пробудился интерес к искусству? - В детстве, как многие, я обожал наряжаться, что-то изображать. А более серьезное увлечение театром началось в Таллине, где наша семья окончательно обосновалась. Там теперь похоронены родители, там живет мой старший брат. С большим интересом и удовольствием мы репетировали в школьном драматическом кружке, замечательном, сильном, которым руководил И.Россомахин, служивший в Русском драматическом театре. Кстати, из нашего кружка вышли Лариса Лужина, Виталий Коняев, Володя Коренев, Лиля Малкина, Лейла Керокасян. Спектакли ставились даже на сцене театра. Я помню себя в "Тартюфе", "Бане". А потом был Институт кинематографии, куда я поступил на курс М.Ромма. - Видимо, тогда и состоялись у вас "судьбоносные" встречи, определившие дальнейший путь в искусстве? Кто оказал на вас особое влияние? - Я благодарен педагогу Александру Александровичу Бендеру. Вы спросили о судьбоносных встречах - это как раз о нем. Момент поступления во ВГИК был для меня сложным. Я приехал в Москву, когда прием уже заканчивался. "Срезался" на 3-м туре в ГИТИСе, куда поступал одновременно, а после 2-го во ВГИКе мою фамилию также не прочитали. Что делать? Поздним вечером всей компанией - Люда Абрамова и другие - направились к троллейбусу, который тогда разворачивался на площади перед киностудией им. М.Горького. Ввалились гурьбой в салон, расположились на задних сиденьях, а тут как раз перед тем как захлопнуться дверям, в него влетели и члены комиссии. Непоступившие девушки рыдали, а я, желая утешить их, дурачился, веселил всех. Может, у меня был нервный "сброс" и на этой почве я превзошел себя, но вскоре уже все хохотали. Как гласит предание, А.Бендер смотрел-смотрел на меня, а потом подтолкнул декана в бок и подмигнул: "Ну, смотри, каков молодец!" Через несколько дней он меня отыскал, хотя я никому не оставлял московского адреса, представил М.Ромму. Я читал басню и стихотворение, потом успешно прошел экранную работу - тест на киногеничность. И был благополучно зачислен в вуз. Бендер - мой крестный отец в искусстве. И конечно, я благодарен Михаилу Ильичу Ромму. Это был замечательный, совестливый человек, талантливый, мощный художник. Одно общение с ним уже формировало. - Кстати, в нынешнем году отмечается его 100-летний юбилей, и 2001 год объявлен в России годом Ромма. Он ведь еще и плеяду режиссеров подготовил - Тарковский, Шукшин. Я слышал, когда его спросили, кто может быть режиссером, он ответствовал: "Каждый, кто доказал обратное". Вы тоже учились у него режиссуре? - В институте у нас был весьма строгий преподаватель - Елена Александровна Жигалко. Когда я окончил обучение, выяснилось, что ко мне она неплохо относилась. Благодаря ей я вторично пришел на курс Ромма, уже на режиссерский факультет. - Вы всю жизнь учитесь. Осваивали, например, искусство пантомимы, причем весьма и весьма успешно, что было высоко оценено публикой. - Выбранная однажды стезя лицедея никогда не мешала заниматься тем, что мне интересно. Еще когда я учился в институте, курс пластической культуры актера (пантомима) у нас вел актер Камерного театра Александр Румнев. Благодаря ему я увлекся этим видом искусства. Затем в недрах Союза кинематографистов мы создали Театр пантомимы и два года работали в нем. Служил там и Зосим Злобин, который у Мейерхольда занимался упражнениями по биомеханике. Таким образом под крышей нашего театра сошлись традиции "синтетического театра" А.Таирова и экспериментального мейерхольдовского. Мне довелось ставить пластические сцены в дипломном спектакле П.Фоменко "Король Матиуш I", в тюзовском спектакле "Варшавский набат". Необыкновенно интересно было заниматься пластикой артистов при работе над балетом "Чайка", который ставила М.Плисецкая. - 30 лет вы профессионально работали в кинематографе, в Театре-студии киноактера. К кино - "особенная страсть"? - Этот театр создавался специально для обслуживания кинематографа. В нем приходилось выполнять поденную работу, и я считал обязательным для себя не гнушаться ее. В то время на Мосфильме снималось, наверное, не менее 400 картин. И лишь иногда на этой "фабрике" встречались штучные работы. Занимался озвучанием. Когда был молодой, вызывали на "гур-гуры". Надо было обладать мастерством, чтобы в массовых сценах передать гул толпы, не ровный, однообразный, а "живой": с усилением, затуханием, взрывами смеха... Играл в эпизодах. Прежде чем заслужить положение, добиться, чтобы с твоим мнением начали считаться, следовало пройти определенный путь. Надо было работать и верить в себя. Меня радовало, что там была и сцена. Я считал обязательным для себя играть, причем замечательную драматургию. Конечно, качество спектаклей желало много лучшего, так как людей "вырывали" на съемки, было множество составов и т.д. Но эта работа меня многому научила. Немало людей в тех условиях "терялось". Какие замечательные личности начинали блистать, но, невостребованные, сходили с дистанции. В институте ты получаешь лишь импульс, а дальше уже начинаешь сам извлекать уроки жизни. И сегодня мне не стыдно признаться, что частенько приходится изумляться и учиться. - Говорят, театр - жестокое место работы. Террариум какой-то. Как живется вам в нем? - Наша профессия всегда существовала в условиях рынка. Ты представляешь интерес - зрители тебя любят, ты востребован. Не в кино, так в театре. Если режиссер видит, что ты на что-то способен, он приглашает тебя. Бесспорно, труппа - коллектив особый, но "террариум"?.. Да, здесь присутствуют пороки, но, наверное, так же, как в любом другом нетеатральном коллективе, - зависть, склоки, интриги. Однако встречается и человеческое достоинство, радость за успех коллег. Все перемешано. Из этого можно и нужно извлекать пользу: наблюдаешь, присматриваешься, анализируешь и... используешь в работе. Дед моей жены любил повторять: "Как сказал Конфуций, тем и прекрасен сей мир, что он населен самыми разными людьми". - Сейчас, как заметил Ю.Олеша, "иные времена, иные нравы"... Что вас раздражает в нынешней жизни? - Я не могу бросить камень в нашу жизнь. Можно долго-долго философствовать. Как можно не приветствовать сегодняшнюю жизнь? Она ведь зависит от всех нас. Возникла не на пустом месте, а вытекает из предыдущей, как и та в свою очередь - из предшествующей. А если не устраивает, значит, где-то что-то было нарушено, в том числе по нашей вине. Не хочется так жить - надо что-то делать для этого. Я не имею в виду революции. Начни с себя, старайся не врать, добросовестно делать свое дело, чтобы не испытывать стыда. Конечно, это прописные истины, но без них не обойтись. Возможно, я настроен слишком оптимистично. У Пушкина есть замечательная формула из не вошедшего в "Евгения Онегина" - все придет в гармонию "силою вещей". Я надеюсь на это. - Сегодня вы преподаете в ГИТИСе (РАТИ). Педагог - работа ювелирная. Вас как профессора касается проблема "отцов и детей"? - Ничего нового я не открою. Вспоминаю, как огорчался, мучился Михаил Ильич, думая, что его не слышат, когда пытался что-то объяснить. Считал, что устарел. По своим отношениям с сыном, также окончившим актерский, могу сказать, что у нас бывали разные периоды, в том числе и достаточно напряженные, но привязанность, необходимость друг в друге, любовь все негативное сводят на нет. Так и в преподавании. Вывод, к которому я пришел, - не давить, не принуждать. Пусть выбирают сами. Если хотят услышать, взять - пожалуйста, я открыт. Но навязывать, вводить палочную дисциплину не нужно - бессмысленно и унизительно для обеих сторон. К нам приходит одаренная молодежь, в том числе и талантливее "отцов". Выбор за нею. - Удается ли вам в суетных буднях отстраниться от проблем? - Бывают моменты, когда хочется остаться наедине, подумать, и это удается даже в Москве. У меня квартира в центре, на последнем, 7-м этаже, в старом доме, по нынешним меркам он соответствует 10-11-му этажу. Кроме того, дом стоит на холме. Представляете, какая красота открывается: замечательная панорама, звездное небо. Но все же больше я люблю звездное небо в деревне, там оно роскошное. Я не очень разбираюсь, где какое созвездие, но там приходят мысли о бесконечности. - Смотря на вас, создается впечатление, что вам еще рано думать о здоровье. Но, наверное, общаетесь с врачами? - Иногда обращаюсь за помощью. Но стараюсь не злоупотреблять их вниманием. Я самостоятельно бросил курить. Много хожу. В любую погоду. А на даче могу и 10-12 км без труда преодолеть. Русская природа удивительно оздоравливает и укрепляет душу и тело. Веду активный образ жизни. У меня есть замечательные друзья среди медиков. Среди них профессор Дмитрий Комов из Онкоцентра. Семья моей жены была очень дружна с детским хирургом Станиславом Долецким. В трудную минуту друзья-доктора всегда помогают. Поэтому, зная, как тяжел их труд, сколько душевных и физических сил, нервов они тратят, хотелось бы, чтобы он оценивался по достоинству. Беседу вел Александр ИВАНОВ, корр. "МГ". |