Сцена - лечит!
|
Возможно, даже не все медики - страстные любители театрального искусства знают, что знаменитый теперь московский театр "У Никитских ворот" начинался как драмкружок Центрального дома медиков. Из его рядов в начале 80-х годов главный режиссер театра Марк Розовский набирал своих первых питомцев.
Минули годы, коллектив возмужал, в его репертуаре самые злободневные пьесы, игра актеров встречает горячий отклик в сердцах зрителей. Душой всего дела, конечно, является главный режиссер М.Розовский. Перед интервью корреспондент "МГ" был свидетелем его страстной речи, обращенной к студентам-выпускникам его курса, возможно, будущим актерам его труппы. -------------------------------------------------------------------------------- - Марк Григорьевич, слушая вашу пламенную речь, невольно подумалось, что режиссер обязательно должен быть хорошим психологом, если хотите - психиатром? - О да. С одной стороны, режиссера можно сравнивать с психиатром, невропатологом. Но с другой - сам этот "психиатр" является главным "сумасшедшим" в том доме для умалишенных, каким является театр. Ведь это место для выражения творческих индивидуумов, личностей, которые жаждут самоутверждения. Тут бурлят страсти, одна амбиция наскакивает на другую, первый комплекс мешает второму и тридцать шестому. Отсюда огромная ранимость, чувственность. Порой мы даже не подозреваем о той обиде, которую невольно нанесли актеру, сделав ему, казалось бы, малозначащее замечание. И вдруг нужный театру человек предъявляет к тебе или себе такие претензии, внешне необъяснимые, от которых остается только громко ахнуть. Хочется закричать: "Что вы вытворяете? Вы все сумасшедшие, но я-то не хочу сходить с ума!" Поэтому в театре очень важна так называемая адекватность. Соответствие человека тому делу, которому он служит. Я хочу, чтобы меня правильно поняли - слово "служит" не означает, что актер ходит в театр как на службу в учреждение. Это невыносимо ни для кого. В театре может быть лишь служение Высшему. Если этого нет, то именно тогда возникает разброд, побеждает чудовищная обстановка нетерпимости, нежелание сотрудничать. А наше дело - коллективное. Если нет команды, ансамбля, то нет и дома. А театр - это дом, гнездо, если хотите - храм. Это было завещано нам К.Станиславским как высшая театральная ценность, созданная в России в начале ХХ века. И если спустя сто лет мы теряем достигнутое, то это огромное бедствие, по моему мнению - катастрофа. - Но прежде чем достичь таких высот в осмыслении всего происходящего, режиссер, очевидно, должен сам пройти всю лестницу, начиная с самой низкой ступеньки? - Вы мне задаете этот вопрос, а на моем рабочем столе лежит тетрадка, которую я называю "Новый Органон театра" - наподобие того "Органона", который создал Ганеман Самуэль, первый средневековый доктор-гомеопат. Тут параграфы своеобразного кодекса театрального поведения, написанные мной в разные годы. Это недописанная книга, свод правил, которым я следую, созидая театр. Режиссер - это профессия. А главный режиссер - уже другая профессия, вбирающая в себя первую, но уже выходящая на уровень созидателя, строителя театра. Не спектакля, постановки, представления или иного опуса, а самого театра. Но поскольку я всегда был сторонником студийности и профессионализма одновременно, то в театре "У Никитских ворот", смею думать, создана подлинная атмосфера добра, взаимоуважения. Хотя, повторяю, театр - дело не бесконфликтное. И каждый день помимо творчества приходится заниматься разборками на этические темы. - Связываете ли вы духовное здоровье, о котором так воодушевленно говорили, с физическим здоровьем членов вашей труппы? - Все наши артисты знают придуманный мной тезис: "Больной актер - плохой актер". Здесь имеется в виду прежде всего проблема профессиональной ответственности за свое собственное состояние. Мало научиться хорошо играть, надо твердо знать, что если ты не закутал на улице шею шарфом, забыл о существовании простуды - ты можешь заболеть, стать профессионально непригодным. Хотя довольно часто актеры, в силу коллективности нашего творчества, вынуждены играть на сцене не будучи абсолютно здоровыми. В дневнике К.Станиславского я вычитал: "Сегодня я играл в спектакле с тяжелейшей инфлюэнцией, при температуре 38,9". Я напоминаю своим артистам об этом подвиге - актер К.Станиславский не плюет на свое здоровье, а ради сохранения спектакля в какой-то мере жертвует своим здоровьем. А когда актеры жаловались тому же К.Станиславскому на зубную боль, он всегда смеялся и говорил, что "это болезнь извозчиков"!.. Он в шутку как бы унижал артиста, напоминая, что у него, актера, как у интеллигентного человека зубы должны быть всегда в порядке. Актер обязан вовремя обращаться к врачу, держать себя в форме. Поэтому тренаж актерской психофизики происходит не только перед спектаклем, а начинается с раннего утра. Надо уметь режимить, следить за малейшими отклонениями своего организма, влиять на его состояние. Я подчеркиваю - это составная часть профессии. Если "расхристанный" актер выскакивает в ненастный день на улицу, значит, он не помнит, что работает в театре. Происходит косвенное предательство общего дела! - Принимая актера в труппу, обращаете ли вы внимание на состояние его здоровья? Или тут главное - талант? - Это взаимосвязано. Внутренний темперамент, одномоментный выброс огромной массы энергии - их невозможно представить без физически крепкого здоровья. К.Станиславский употреблял такой термин, как "мышечный контролер". Ведь актерство - это лицедейство. Вот пространство, реальность, в которой живет актер. Но выйдя на подмостки сцены, надев чужой костюм, порой из иного времени, он начинает жить в другой реальности, жить жизнью другого человека. Возникает грандиозное перерождение. С виду это истощение нервной системы, а на самом деле - сбор, сосредоточение своих потенциалов, скрытых возможностей, получение огромного притока сил. Сегодня, когда мы знаем кто такой Фрейд, что такое допинг, стресс, когда существуют научные подходы к его снятию, жизнь актера превращается в зигзагообразную линию. После взрыва энергии на сцене актер должен уметь уйти в этакую нирвану, получить релаксацию. А от горячих аплодисментов зала, поверьте мне, здоровье артиста только укрепляется. Со мной неоднократно бывало: я приходил совершенно разбитый к началу спектакля, а после представления оказывался абсолютно здоровым. Без всяких лекарств. Чудо! Мой организм, очевидно, обращался к резервам, и те возвращали мне и духовное, и физическое здоровье. Поэтому я смело утверждаю: сцена - лечит! - Но в понятие релаксации, надо думать, не входит хмельное застолье? - К сожалению, одной из "великих" традиций русского театра является актерское пьянство. После спектакля артист, как я уже говорил, испытывает потребность разрядиться, поесть, особенно тогда, когда он играл, как положено, почти на голодный желудок... - А что, наедаться нельзя? - Ни в коем случае. Поел, становишься тяжелым, психофизика будет занята иным. Питер Брук вообще требовал от артистов чтобы в день спектакля они не ели, или ели совсем мало, только утром. Актеру требуется огромная воля. А когда воли не хватает... Если бы вы знали, какое огромное число удивительно талантливых, фантастически одаренных актеров погубили себя пристрастием к водке. Я не ханжа. Сам люблю после спектакля и поесть, и выпить, но... Должны быть четко контролируемые границы. Любой переход актером этой черты становится огромным горем для театра. Я не борюсь с этой напастью: все артисты знают мой железный принцип, который, кстати, противоречит КЗоТу: "Если артист появится на сцене выпивши (по-актерски - "выпимши"), он подлежит немедленному увольнению, иногда даже в ходе спектакля". Были случаи, когда такое происходило в ходе представления, актер заменялся дублером даже в ущерб искусству. Никакое раскаяние, битье кулаком в грудь не действуют, виновный изгоняется из театра. Как известно, КЗоТ более гуманен, он требует вначале объявления строгого выговора. У нас второго случая появления на сцене в пьяном виде не бывает. - А каково ваше отношение к медицине, врачам? - Долгие годы, до самой его смерти, моим близким другом был Алик Аксельрод, кандидат медицинских наук, работавший у В.Неговского в НИИ общей реаниматологии РАМН. Я познакомился с Аликом, когда он был еще студентом 1-го Мединститута. Там тогда была прекрасная "капустная" самодеятельность, абсолютно профессионального уровня. Это был 1957 год, я учился на факультете журналистики МГУ. Мы совместно с Аликом и другими создавали студию "Наш дом". Он был одним из тех, кто в свое время придумал и создал телевизионный КВН, увлекался театром... Я видел его во время работы в медицине. Он был удивительно чистым, честным человеком и врачом. Для него клятва Гиппократа была не пустословием, а святым делом. Вспоминаю, сидим, скажем, в "Арагви", едим шашлыки и треплемся о театре. Алик смотрит на часы, вскакивает, бежит к телефону. Он не на дежурстве, но спрашивает у медсестры, какая у больного температура, напоминает что необходимо сделать. Потрясающая ответственность! Такие сцены я наблюдал десятки раз. Затем он создавал центр оживления организма, работал врачом-реаниматором в Боткинской больнице и написал прекрасную книгу "Оживление без сенсации", где труд врача так ярко, прекрасно описан. Если бы ее переиздать! - Из-за нынешних экономических трудностей не решаюсь спросить: есть ли в театре свой врач? - Есть, да еще какой! Друг А.Аксельрода, который еще со времен академика Б.Петровского работает в Центре хирургии РАМН. Это невропатолог, кандидат медицинских наук, заслуженный врач РФ Марк Высоцкий. А в нашем театре он блестяще играет роль Джорджа в глубоко психологической пьесе "Не боюсь Вирджинии Вулф?" В театре он уже 18 лет. Врач-интеллектуал, профессионально разбирающийся в человеческой психологии, продвинувшийся в этой сфере гораздо дальше, чем любой обыкновенный актер. Мы частенько обращаемся к нему за советами. Он всегда помогает и делает это совершенно бескорыстно. - Остались ли в нынешней труппе те, кто начинал свой театральный путь в Центральном доме медиков? - Когда создавался коллектив, из 200 претендентов я выбрал человек 50. Из них к сегодняшнему дню остались 10. Они получили затем образование в ГИТИСе, стали актерами-профессионалами. За исключением Марка Высоцкого, который остался верен своей медицинской профессии, но... не может жить без театра. Возможно, будь он тогда помоложе, актерская доля оторвала бы его от медицины, но... И потом не забывайте сцена - лечит. Беседу вел Леонид ПЕРЕПЛЕТЧИКОВ, обозреватель "МГ". |