Там каждый - герой
|
Несколько десятилетий назад я с отличием окончил медицинский институт, затем учился в аспирантуре престижной клиники и лишь после этого расстался с врачеванием навсегда, разве что время от времени подлечивался. С позиции такого жизненного опыта не раз пытался понять, кто же был лучшим врачом из тех, кого я запомнил? До сих пор не знаю ответа. Встречались мне врачи хорошие и плохие, умелые и не очень, но в мои времена эта классификация не была единственной. Существовали еще врачи с анкетами лучше или хуже, с национальностями, помогавшими или мешавшими продвижению по службе, врачи партийные и беспартийные. Пациенты тоже классифицировались по многим пунктам, которые следовало учитывать. Также следовало разделять реальность и легенды, поскольку во многих случаях они слипались неразделимо.
Много лет подряд мне внушали, что профессия врача - занятие почти неземное и, например, лечить за деньги безнравственно: я верил этому. Мне внушили, что медицина у нас в стране всеобщая и бесплатная, и какое-то время в это я верил тоже. В 60-е годы даже написал большое эссе "Мы, врачи...", которое опубликовал журнал "Юность". Там я пламенно доказывал, что лишь бессребреники, вроде легендарного москвича Федора Петровича Гааза или не менее легендарного киевлянина Феофила Гавриловича Яновского, достойны врачебного звания. Днем и ночью, по первому зову, и непременно бесплатно... Впрочем, мои современники врачи-подвижники геройствовали в основном на имперских окраинах, где жизнь сама по себе была подвигом, и лечили людей, позабытых властью. Один из моих сокурсников оказался среди золотоискателей на Чукотке, другой - в радиоактивной степи под Семипалатинском. Вначале я искренне гордился ими, позже - жалел, а еще позже - злился. Злился потому, что видел, как лечатся те, кто призывал моих сокурсников к подвигам, какие они для себя строят больницы и откуда выписывают лекарства. Те, кто в моей стране желал лечиться на хорошем уровне - с начала советских времен до сегодняшнего дня, - должны были выслужиться до чиновных высот или платить за медицину. Под рокот речей о праве граждан на бесплатное здравоохранение, чиновники создавали его в основном для себя. Они жили в домах, не похожих на те, что были предоставлены прочему населению, лечились в других больницах и отдыхали в иных санаториях. А мы доверчиво рассуждали о благах всенародной медицины и самоотверженности врачей, в ней работающих. При этом многие врачи были действительно прекрасны. Но некоторые из них постепенно становились частью чиновничьей благодати, уходя все дальше от Клятвы Гиппократа. Советское общество было самым классовым на планете, оно было расслоено многократно. Это огромное расстояние между призывами и реальностью в конечном счете и разложило страну. Губительной оказалась мораль, фальшивая и многослойная, как дешевый мармелад... Была у нас замечательная Конституция, в которой записаны гарантии всеобщей медицинской помощи. Но гарантии эти реализовывались разнообразно. Были больницы и поликлиники для трудящихся с дефицитом простейших лекарств. Были самоотверженные, не обязательно вежливые медработники в застиранных халатах, старавшиеся работать честно. По соседству со всем этим урчала медицина для избранных, со своим управлением в министерстве, специальными клиниками, ласковыми врачами. Там врачам не надо было быть героями повседневно, они становились Героями Социалистического Труда. Их часто награждали и о них мало писали. Однажды, когда по должности у меня появилась такая возможность, я спросил у члена политбюро, будут ли в нашем государстве развитого социализма сделаны шаги к развитию равноправия, прикроют ли когда-нибудь привилегии, в том числе особое медицинское обслуживание для "особых" людей. "А зачем? - удивился тот. - У нас же есть поликлиники на заводах и в колхозах, есть фабричные санатории. Неужели руководители не могут иметь своей системы поликлиник и санаториев?". На этом-то перекрестке я и запнулся в разговоре о самых лучших и не самых хороших врачах. Определить искреннюю ценность специалиста в неискреннем обществе почти невозможно. Тем более что один-единственный признак не исчерпывает человеческой ценности, так же как единственный симптом не позволяет безошибочно установить диагноз. Я знавал врачей-бессребреников, бездарных, как табуретки, и помню лекарей-грубиянов, спасавших безнадежных больных. Врач не должен геройствовать. Врачу должно быть уютно. Государство, хоть как-то заинтересованное в благополучии своих граждан, обязано на руках носить представителей двух сфер жизни - здравоохранения и просвещения. Больные и необразованные люди - это и опасность для выживания страны, и показатель ее неустроенности душевной. В течение прошлого века медицина была социализирована во всех развитых странах, потому что без этого нет прогресса. Когда сегодня наши несчастные граждане рвутся получить эмигрантские визы в какие-нибудь америки с германиями и канадами, они во многих случаях просто тянутся к нормально устроенному обществу, а не к разрыву со страной, где родились и выросли, во имя которой работали и сражались. Пожилой человек, не имеющий своего жилья и не могущий оплатить медицинскую страховку, получает в тех же США все это бесплатно плюс долларов четыреста в месяц на расходы, потому что заморская страна уже массово дожила до понимания того факта, что ее создали и устроили именно для удобства живущих в ней. Для этого есть государственный бюджет, составленный из налогов, отчисляемых гражданами во имя оплаты своего здоровья и безопасности. Для этого наняты чиновники, обслуживающие в первую очередь надобности жителей государства, а не только собственные нужды. Люди в массе существуют на уровне морали своей страны. Советский тип врача многими уже забыт. Это был чаще всего ограниченный в возможностях самоотверженный человек, которого государство не любило, как не любило оно большинство своих граждан. Оно их использовало, внушало им, что вначале оно, государство, а затем уже все остальные. Врачи тоже служили расходным людским материалом, и судьба их была ничуть не легче, чем у остальных. У государства есть многомиллиардный бюджет, который оно распределяет, как ему удобнее. На врачей из обычных поликлиник, как правило, не хватает. Поэтому врач, получающий копеечную зарплату и взявший деньги у больного, который смог заплатить, представляется мне в этих обстоятельствах более моральным, чем государство, расходующее больше половины всего здравоохраненческого бюджета на своих чиновников, устройство их быта, отдыха, лечения и вообще на то, чтобы им лучше жилось. Эта мораль была и осталась особенно подлой еще потому, что она потайная, так сказать, скрытая благодать для своих. В России чиновников стало гораздо больше, чем было в советские времена, а их аппетиты, умение нахлобучивать бюджет страны на себя, ничуть не уменьшились. Между тем сейчас, сегодня, в распоряжении российских чиновников находится более 600 тыс. служебных автомобилей (столько же в России и врачей. - Прим. ред.), на одно обслуживание которых уходит ежегодно свыше 1,5 млрд долл. Эти цифры не очень популяризируются. Легче узнать, что все королевское правительство Великобритании обслуживают, например, всего двадцать автомобилей. Я был в Лондоне гостем премьер-министра и для поездки в премьерскую резиденцию на Даунинг-стрит за мной прислали такси. В Вашингтоне у американского правительства 40 государственных лимузинов, только у тех чиновников, кому по статусу положена охрана. И нет никаких спецномеров на этих автомобилях, не существует никаких спецбольниц для пассажиров такого транспорта. В США только президент и вице-президент страны прикреплены для обслуживания к госпиталю военно-морских сил, остальные руководители страны и все конгрессмены с сенаторами покупают страховки и пользуются теми же поликлиниками, что и избиратели. Профессорствуя несколько лет в Бостонском университете, я согласно контракту обладал медицинской страховкой, предоставленной работодателями. Однажды мне понадобилась операция на брюшной полости, и случайно я узнал, что в соседней операционной похожую операцию делали одновременно со мной вице-губернатору штата. А как же еще? Деньги налогоплательщиков - считанные, и если господа чиновники хотят открыть особую больницу для себя, то могут запросто это сделать: скинуться и на собственные денежки такое учреждение учредить. Но не на бюджетные средства... Кстати, с началом перемен в странах бывшего соцлагеря система медицинских чиновничьих привилегий была ликвидирована в первую очередь. В Польше, например, к военному госпиталю прикреплены только президент страны, премьер-министр и вице-премьеры. Остальные лечатся так же, как прочие граждане. Только у нас с советских времен не изменилось ничего. Огромная гиря чиновничьих привилегий, в том числе здравоохраненческих, бесплатного рая за народный счет непосильна для любого бюджета. Могу со всей уверенностью сказать, что у нас не будет нормального здравоохранения, пока сохранятся все эти президентско-депутатские системы привилегий медицины, работающие отдельно от системы, обслуживающей остальной народ, то есть массы, избирающей депутатов и "королевскую рать". Тем более что все это застенчиво засекречено, чтобы избирателей не нервировать. Попробуйте выведать, какая часть бюджета здравоохранения уходит на их содержание. Вам этого не скажут так же, как вчера не выдавали бюджета цековских благодателей. Вся бредятина о несчастных малотысячных депутатско-министерских зарплатах не стоит бумаги, на которой ее печатают. Каждый из господ народных слуг со своими особыми квартирами, бесплатными перелетами, автомобилями, больницами и прочими сотовыми телефонами обходится бюджету более чем в 10 тыс. долл. ежемесячно. Нехило. Недавно по газетам прошло сообщение о скандале, учиненном в аэропорту немыслимо демократическим депутатом Хакамадой, которой, видите ли, выдали самолетный билет не бизнес-класса, а попроще. Можно понять госпожу страдалицу, если учесть, что билет покупался не на ее собственные, а за бюджетные деньги. Когда в очередной раз телевизионщики сочувственно показывают нам занемогшего слугу народа в отдельной палате с телевизором и кондиционером, я даже не спрашиваю о его врачах, хотя вполне возможно, что среди них есть люди, достойные по своей квалификации называться сегодня лучшими медиками страны. Но врачи эти не геройствуют, потому что не должны, потому что их не доводят до героизма. То, что у нас сложилась система элитной, платной медицины, известно. Около 10% населения страны потребляют две трети всех медицинских услуг. При многократно оплаканном депутатском окладе говорливый борец за демократию Сергей Ковалев ездит лечиться в Германию. Патриот славянского братства Павел Бородин был задержан американцами по просьбе дотошных швейцарских (не наших) следователей, подозревающих его в воровстве, когда господин Бородин прорывался к дочери и внукам, давно поселившимся в Нью-Йорке. При официально копеечных министерских зарплатах российские министры не раз уже открыто отправляли своих жен или дочерей рожать в США, где счастливый новорожденный получает американское гражданство сразу, на основании свидетельства о рождении. (Тот же министр - по этой части, господин Починок, не так давно отправлял супругу на "американские" роды.) Я примерно представляю себе, что произошло бы в тех же Соединенных Штатах с министром, позаботившемся о российском паспорте для членов своей семьи. Но у нас не только самые низкие налоги - требования к налогоблюстителям тоже, судя по всему, достаточно невысоки. Когда огромная, преобладающая часть населения страны лишена доступа к качественному здравоохранению и наблюдает, как малая часть населения того же государства живет вполне прилично за счет госбюджета, результаты могут быть любыми. Во время "футбольного" погрома на Манежной площади Москвы хулиганы кричали, что бьют чистеньких и богатеньких, потому что им обидно за свою жизнь. Фашизм и коммунизм это болезни неустроенных людей, а таковые у нас умножаются постоянно... Впрочем, в стране уже есть богатые люди, которые готовы платить за свое лечение из собственного кармана; пусть платят, если они заработали эти деньги честно. Но, увы, огромен паразитический слой, который получает все на халяву, из общего бюджета и уже не скрывает своего удовольствия от этого. Рядом, в одной стране соседствуют две системы здравоохранения - элитная медицина с современными технологиями и клиниками, благополучными медиками и нищая, отсталая с самоотверженными бессребрениками-подвижниками и больными, которые не в состоянии купить себе простейших лекарств. Можно найти и возвеличить лучших среди поликлинических районных врачей - там каждый герой... В книге одного американского журналиста я прочел о случае, которого совершенно не помню. Мол, Горбачев собрал однажды журналистов и начал хвалить их за храбрость, умение не поддаваться угрозам и рисковать жизнью. Якобы в этот момент встал я и сказал: "Михаил Сергеевич, я так мечтаю о жизни, где не надо будет оказаться героем, чтобы написать правду...". Так хочется, чтобы и в медицине герои-врачи не были показателем нашей бестолковой и нелепой жизни. Именно с этой целью я сейчас и говорю вам то, что сказал. Виталий КОРОТИЧ, писатель, лауреат Государственных премий, выпускник Киевского медицинского института (1959). Москва. |