Академик РАМН Нина Нисевич: Разборы сложных больных нужны мне как воздух
|
В отечественной педиатрии есть имена, которые не только известны, но и почитаемы всеми, кто работает по этой далеко не легкой врачебной специальности. Перефразируя известное высказывание Чехова о Льве Толстом, хочется сказать: почетно быть педиатром в России, когда есть такой детский врач, как Нина Нисевич. Знаю ее давно, со студенческой скамьи, но беседа с нею, предлагаемая читателям "МГ", убедила меня в том, что это имя может защитить от многих "негативов", справедливо и несправедливо адресуемых нам, теперешним врачам.
Для справки: Нина Ивановна - академик РАМН, самый знаменитый детский инфекционист за все время существования этой специальности. Создала отечественную школу детских инфекционистов, воспитала многих докторов и кандидатов медицинских наук, написала три сотни научных статей и полтора десятка монографий, два учебника по детским инфекционным заболеваниям. Согласие на интервью дала неохотно, вдруг сказав: "Я прожила неинтересную жизнь". Для меня же полтора часа беседы пролетели незаметно. Перед моими глазами предстала необыкновенная судьба... - Я - ярославская. В семье у нас было четверо детей. Папа работал, слесарем на заводе. А мама оставалась с нами. Папа мой всегда старался дать нам, малышам, все, что было в его силах. Я интересовалась музыкой. Так он, имея маленькую зарплату, как-то ухитрился купить пианино, нанял учительницу музыки. Окончила школу, тогда была "девятилетка". В 1928 г. поехала в Москву. Сдала вступительные экзамены в 1-й МГУ на медицинский факультет. - Хорошо учили тогда медицине? - Теоретические дисциплины преподавали хорошо - так же, как сейчас. А клинические - плохо... Я проучилась в Первом медицинском институте только три года. А потом пришел на курс Герасим Борисович Гецов (о нем писала недавно "МГ". - Р.А.) и стал приглашать студентов на педиатрический факультет во Второй медицинский институт. Переводили без экзаменов. Нас из Первого мединститута много перешло. Я хотела быть детским врачом. Нам предстояло учиться еще два года - третий и четвертый курсы. Тогда было четырехлетнее обучение. Но мы учились четыре с половиной. - Почему? - В то время отводилось очень мало часов на педиатрию. Специалистов знающих не было. Преподаватели собирали нас в кружок и педиатрию читали по энциклопедии. Мы обратились к декану педиатрического факультета: как же мы детей лечить будем? "Вам не надо будет никого лечить, - сказал он нам. - Вы будете врачи-профилактики. Когда окончите институт, никаких болезней у детей не будет. Поэтому вас и учат, как проводить занятия физкультурой, закаливать". - А больных детей видели? - В клинике были буквально два-три дня. И все возмущались. А у нас на курсе был студент Витя Архангельский, его дядя работал корреспондентом какой-то центральной газеты, "Правды" кажется. И вскоре там вышел фельетон - "ОЗДП и ОММ, а в результате - ни-бэ-ни-мэ". (ОЗДП - охрана здоровья детей и подростков, а ОММ - охрана материнства и детства - так тогда назывался педиатрический факультет. - Р.А.). Благодаря фельетону нам добавили еще полгода учебы. - И куда же после окончания института? - Распределение было обязательное. Я уже вышла замуж за Леву Нисевича. Муж поступил в аспирантуру, по патофизиологии. Мы вместе учились. Он - на лечебном, а я - на педиатрическом. На это не посмотрели. Меня направили в город Калата Свердловской области в санаторий для детей "Таватуй". А вскоре я переехала в Орехово-Зуево. Жила при больнице, а работала в поликлинике. Утром встану рано - и в инфекционное отделение смотреть детей. А потом уже на вызовы. - Можно сказать, что именно этот период определил ваш выбор - детские инфекции? - Да. Тогда были бесконечные вспышки по району - брюшной тиф, дифтерия... Проработала там три года. Потом переехала в Москву, к мужу в общежитие на Якиманку. У нас там была маленькая комната. В мае родилась первая дочь, а в январе я уже поступила в ординатуру. И начала со скарлатинозного отделения в Морозовской больнице. Затем - дифтерийное отделение. Дмитрий Дмитриевич Лебедев дал мне тему: "Течение дифтерии у привитых детей". - Нина Ивановна, когда началась Великая Отечественная война, я знаю, что вы работали хирургом. Как это получилось? - Мне как раз дали творческий отпуск для написания диссертации - всего две недели. А тут - война. Муж уже работал в министерстве советником, и у него была "броня". Но он все равно ушел на фронт. Я ему говорю: "Как мне быть?". "Поезжай в Ярославль, к своим", - сказал. Приехала. Пошла к главному врачу больницы. Мол, я педиатр. А он: "Мне педиатр не нужен. Будешь хирургом". Утром пошла с ним на обход. Привозили не только раненых, но и с бытовой травмой и обмороженных. Это были эвакуированные из Ленинграда. Их везли в сырых вагонах, зимой. Посмотришь - ноги уже черные. Научилась ампутировать. Наркоза не было. Новокаина не хватало. Оперировали без обезболивания. Вспоминать страшно. - А как же диссертация? - В Ярославле я была до 1943 г. В больницу прислали хирурга, и меня отпустили. Уезжая в Ярославль, диссертацию оставила на Якиманке. Муж сохранил ее, когда приезжал с фронта. И уехал опять на фронт. Вскоре он погиб... Врачам в больнице давали УДП. Знаете, что это такое? Усиленное дополнительное питание. Стало полегче. А то ведь однажды в голодный обморок упала, когда больного ребенка смотрела. А на УДП пошла на поправку. В Морозовской больнице подрабатывала дежурствами. Пятнадцать дежурств в месяц брала. Хирургия опять пригодилась. Пять дежурств как педиатр, а остальные как дежурный хирург. Больничные хирурги сначала меня не принимали. А однажды у мальчонки в руках взорвался снаряд. Я его оперировала самостоятельно. Тогда даже Сергей Дмитриевич Терновский (основоположник детской хирургии в нашей стране. - Р.А.) поверил в меня и стал приглашать к себе на кафедру детской хирургии, которая только-только начинала работу и испытывала недостаток в кадрах. Не пошла. Выбрала детские инфекции. Хирургия - не мое. - Нина Ивановна, вы прошли замечательную школу практического врача, работали с замечательными учителями - Лебедев, Терновский, Колтыпин. Каковы теперешние учителя? - Я вам прямо скажу: как сейчас работают с молодыми преподавателями и как сами они работают - такого не было. Я готовилась к каждому практическому занятию. Сейчас, когда преподаватель идет на занятия с группой, больного (которого будет показывать студентам. - Р.А.) не знает. Раньше, прежде чем показывать больного ребенка студентам, я "докладывала" его профессору. Меня проэкзаменуют, как я разобралась в больном, как я его представлю. Часто ли сейчас профессора или доценты бывают на практических занятиях молодых преподавателей? - Это педагогическая работа. А наука? Как здесь с учителями и учениками обстоят дела? Ведь вы вырастили большую плеяду ученых. Среди них есть академик РАМН. - Не знаю, может быть, это предвзятое мнение, но мне все кажется, что сейчас какое-то упрощенное отношение к науке. Дадут тебе препарат. Пролечишь 50-60 больных, одни получали препарат, другие нет. У первых температура упала на 3-й день, у вторых - на 6-й. Вот тебе и диссертация. Раньше мы брались за интересные темы. Сейчас клиническая работа усложнилась. Много сложных методов исследования. Но все равно последнее слово должно остаться за клиницистом. (Нина Ивановна до сих пор поражает всех нас, врачей Морозовской больницы, ясностью ума и широтой клинического мышления. Когда она проводит в больнице клинико-анатомические конференции, разбор больных, это самая лучшая школа для всех - и опытных, и молодых врачей. Поэтому я не мог не задать следующий вопрос.) - Как вам удается сохранять такое замечательное физическое и интеллектуальное долголетие? Диета? Упражнения? - Я люблю работу. Эта любовь дает силы. Никакой диеты нет. Иногда ем то, что, может быть, и не стоит есть. Я не могу без конференций в больнице, без разборов сложных больных. Они мне нужны как воздух. (До сих пор наша беседа шла в спокойном, как бы "мемуарном" ритме. Но когда я задал следующий вопрос, моя собеседница преобразилась. Речь ее стала стремительной, эмоциональной. Поразила ясность изложения сложных теоретических положений. Жаль, что газетная площадь не позволяет подробнее изложить этот фрагмент беседы.) - Какие научные проблемы вас сейчас интересуют? - Много работ по хроническим гепатитам В. Говорят и пишут, что гепатит В приводит к циррозу печени в 80% случаев. И у меня возникла мысль, проследить катамнез детей, болевших гепатитом В. У нас очень большой материал по переболевшим детям - 470 человек, которые наблюдаются с 1972 г. на кафедре. Мы хранили сыворотки от этих детей при -25__C. в Италии, у Ризетто. Поехали. Сыворотки забрали. Исследовали, установили, что у них был гепатит "дельта". Разве можно, чтобы такой материал пропадал?! (Не у каждого аспиранта я видел такую увлеченность научной проблемой.) - Нина Ивановна, как проводите свободное время? - Не было у меня никогда свободного времени. То я была деканом десять лет (считаю это время пропавшим для науки и жизни), то меня сделали главным педиатром Минздрава СССР. Я взбунтовалась. Вызвал Борис Васильевич Петровский и говорит: "Мы вам предлагаем быть главным педиатром в 1У-м Управлении". Я ему: "Оставьте меня в покое. Дайте заниматься наукой. Толку от вашей работы никакого". Борис Васильевич пообещал, что если пойду в 1У-е Управление, он меня освободит от минздрава. И я согласилась. Там ведь в основном лечебная работа... А сейчас есть немного свободного времени. Но все равно - заботы, заботы... Беседу вел Рудольф АРТАМОНОВ, профессор, корр. "МГ". |