Козел вонючий
|
Утром, по пути на работу, Аверьянова оскорбили. Обозвали козлом. Не просто козлом - вонючим. Он, возможно, был не совсем прав, перебегая дорогу на желтый свет. Равно как и не прав водитель "жигуленка", рванувшегося с перекрестка, не дожидаясь зеленого. Но в любом случае историйка не заслуживала того, чтобы водитель, небритый мордатый парень, высовывался из окна и орал на всю улицу, каким животным он его, Аверьянова, считает. И как пахнущим.
Было тем более неприятно, что случилось это недалеко от поликлиники, где Аверьянов трудится хирургом, - могли услышать сотрудники и пациенты. Хотя слово "козел" для большинства вертящих руль так же естественно и привычно, как для кошки хвост. Оставшийся до поликлиники квартал доктор Аверьянов прошел с размышлениями о том, что слово чудодейственно способно зажить собственной преображенной жизнью, но порой может чуть ли не выпотрошить душу. В коридоре возле его кабинета уже маялись в ожидании приема с полдюжины больных. Аверьянов понял, что скучать ему сегодня не придется. Опередившая доктора Валентина Петровна, его медицинская сестра, с упоением рассказывала Виктору Сергеевичу, пока тот надевал халат и проглядывал принесенные из регистратуры амбулаторные карты, как "уродовалась" она вчера до поздней ночи, прибирая квартиру. Жила она в коммуналке на три семьи, уборкой занимались по очереди, и всякий раз, когда это выпадало Валентине Петровне, Аверьянов был обречен выслушивать ее жалобы и возмущения. Зацепился за слово "уродовалась". Вот ведь, размышлял, как можно одно и то же дело по-разному обозначить. Она не наводила чистоту, не выгребала грязь, не приводила квартиру в порядок, не просто убирала - уродовалась. Первым в кабинет вошел пациент-завсегдатай Вязьмикин. Встреча с ним ничего хорошего не сулила. Наведывался тот в поликлинику частенько, жалобами одолевал самыми разнообразными, и угодить ему было почти невозможно. - Присаживайтесь, Николай Ильич, - гостеприимно кивнул Аверьянов. - С чем на сей раз пожаловали? Глянув на затуманившееся лицо Вязьмикина, сразу понял, что маху дал, произнеся наверняка кольнувшее Николая Ильича "на сей раз". Но инициативы терять не стал, бодро продолжил: - Что-нибудь беспокоит? Вязьмикин кашлянул в пятнистый кулак, сумрачно произнес: - Беспокоит. Судороги. Аверьянов был готов если не ко всему, то ко многому, но этого не ожидал. Вязьмикину, что немудрено в его возрасте, досаждали всякие хвори, истинные и мнимые, оттого и разбухла, не первая уже, его амбулаторная карта. Лечился, что называется, оптом и в розницу: сердце, желудок, печень, предстательная железа, суставы - перечислять устанешь. Но чтоб судороги - такого еще не было. Но судороги не хирургический профиль. Поэтому, улучив момент, когда Вязьмикин на секунду-другую замолчал, переводя дыхание, Аверьянов попытался вставить: - Вы не... - Да знаю, знаю я, - замахал на него рукой Вязьмикин. - Не в лесу живу, понимаю, какой врач по каким болезням принимает. Был я у невропатолога. Он меня к терапевту отфутболил. А та - к вам. Разобраться не могут. Виктор Сергеевич обреченно посмотрел на его козлиную бородку и сделал отчаянную попытку спастись: - Но я действительно... И снова Вязьмикин не дал ему договорить. Упирал на то, что из этого кабинета ему лишь одна дорога - к главному врачу поликлиники. Или, если не поможет, в высшую инстанцию. Аверьянов понял, что малой кровью тут не отделаешься, и принялся втолковывать Николаю Ильичу, что причина возникновения судорог до сих пор медицине досконально не известна. А он, Аверьянов, не специалист в этой области, потому и предлагает ему проконсультироваться у настоящего профильного специалиста. Вязьмикин раздумчиво протянул: - Может, оно и так, Виктор Сергеевич, только этот специалист такие деньжищи с меня затребует - не для моей пенсионной мошны. Да и будет ли прок? А терапевт сказала, чтобы вы мне ноги хорошо посмотрели, не исключено, что у меня в костной или мышечной системе произошли изменения, которые эти самые судороги провоцируют. Аверьянов беззвучно помянул недобрым словом коварную коллегу, но неожиданно ему на помощь пришла Валентина Петровна: - Вы что, русского языка не понимаете?! Вам же объяснили, что не хирургическая это болезнь! Да и не болезнь вовсе! Меня тоже что ни день судороги хватают, и в постели случается, ногу вытянуть не дают! Ну и что с того? - А меня твои ноги не волнуют! - вспылил Николай Ильич. - Хоть ты вытянешь их, хоть протянешь! - А вы мне не тычьте! - воинственно выпятила нехилую грудь Валентина Петровна. - Я с вами коров не пасла! Тут Аверьянов понял, что самое время вмешаться, иначе добром это дело не кончится. - Валентина Петровна! Прекратите. А вы, Николай Ильич, ложитесь на кушетку. Вязьмикин несколько секунд помедлил, попыхтел, явно прикидывая, не уронит ли себя, не дав как следует сдачи обнаглевшей сестре, но все-таки начал стаскивать брюки. Виктор Сергеевич вытягивал, сгибал ноги пациента и так, и эдак, мял дряблые мышцы, прощупывал пульсовые толчки. Судороги, естественно, у Вязьмикина во время осмотра не возникали. - Вставайте, Николай Ильич, больше ничем не смогу быть вам полезным. Я лично никакой патологии у вас не нахожу. - Расписываетесь в собственном бессилии? - вздохнул Вязьмикин. Терпения у Валентины Петровны лопнуло: - Нет, вы русского языка не понимаете! Разлегся, понимаешь, как Ленин в мавзолее! Сравнение было столь комичным, еще и при лысине и бородке Вязьмикина, что вытиравший руки Аверьянов не выдержал, хрюкнул в полотенце. - Ну, знаете! - Вязьмикин с неожиданной резвостью слетел с кушетки, принялся погружать себя в брюки, путаясь в штанинах. - Всему есть пределы! Я этого так не оставлю! Я вам Ленина... Я вам Ленина... - Да бросьте вы, Николай Ильич, стоит ли к слову цепляться? - Смотря какое слово! - полыхал Вязьмикин. - Люди за иное слово жизнь отдавали! Вам этого не понять! Николай Ильич с ленинским прищуром уставился на доктора и произнес: - Вы, Виктор Сергеевич, прошу извинить, считаете себя грамотным и литературным человеком? - Смею надеяться, - ответил Аверьянов. - Там у вас в коридоре газетка красивенькая висит, восьми-мартовская. Женщин поздравляете. И стихи, как водится, приурочены. Подпись под ними "В. С. А.". Я так полагаю, ваши, Виктор Сергеевич. Почитал из любопытства, приема дожидаясь. Строчки кое-какие в самое сердце поразили. Послушайте, как звучит: "Солнце в этот светлый день пробудит нас рано". Это ж надо, таким глухим к слову быть! И смачно повторил: - "Насрано!" Прелесть какая! - Восхищенно дернул себя за бороденку и аккуратно прикрыл за собой дверь. Виктор Сергеевич уставился на замершую дверную ручку и сквозь зубы процедил: - Каз-зёл! - Вонючий, - добавила Валентина Петровна. Вениамин Кисилевский ОБ АВТОРЕ. Вениамин Кисилевский, врач из Ростова-на-Дону, член Союза писателей, автор 10 прозаических сборников. |