Врачебные ошибки

Имеет ли врач право на ошибки? Конечно, нет. Но иногда он их совершает. Не ошибается тот, кто ничего не делает, а практикующему врачу делать приходится многое. Иногда в условиях, "способствующих" ошибкам: сопротивление больного обследованию, далекое от совершенства рабочее место, недостаток информации для правильного диагноза, дефицит лекарств, когда приходится использовать далеко не лучшее, и многое другое. Одни врачи не выдерживают груза ответственности и уходят в "безопасные" области медицины (лечебная физкультура, функциональная диагностика, физиотерапия, гомеопатия). Другие остаются, чтобы, иногда рискуя ошибиться, оказывать больным действенную и своевременную помощь.

Как быть с врачебными ошибками? Сделать их тайной за семью печатями? Говорить о них открыто перед всем народом или только в кругу коллег? Эти вопросы все более настойчиво требуют решения. Вряд ли на каждый из них можно дать сколько-нибудь убедительный и обоснованный ответ. Но не говорить о них уже нельзя. Сокрытие ошибок не только раздражает общество, но и способствует их тиражированию.

Ошибки бывают разные

Об ошибках врачей очень охотно и красочно говорят и пишут средства массовой информации. Они часто необоснованно подаются как преступление, как преднамеренное деяние, создавая искаженный образ врача и медицины. Хирург оставил салфетку в брюшной полости оперированного им больного. Медицинская сестра ввела в вену больного ребенка вместо рентгеноконтрастного вещества этиловый спирт. Нанесен вред здоровью пациента. Но такие ошибки скорее являются несчастным случаем, если хирург на исходе своего суточного дежурства оперировал больного, сам уже смертельно уставший, если медицинская сестра взяла пять дополнительных дежурств, чтобы как-то прокормить семью, и не посмотрела внимательно на этикетку на флаконе.

Есть ошибки и другого рода. Их и ошибками нельзя назвать. Именно они справедливо вызывают общественное порицание и возбуждают средства массовой информации. Это, в частности, неоправданный отказ в госпитализации или "спихивание" больного, которому нужна неотложная помощь, из одного лечебного учреждения в другое, что может привести к ухудшению его состояния или даже к смерти.

Хотя в ряде случаев надо знать обстоятельства такого поведения врача, прежде чем исполняться праведного гнева. Недавно в одной из детских больниц ребенку с тяжелой формой менингококковой инфекции оказали экстренную помощь, но отказали в госпитализации в реанимационное отделение, поскольку оно не приспособлено для больных инфекционного профиля. Это не ошибка и не преступление, а грамотное профессиональное решение. Госпитализация при инфекции в непрофильное реанимационное отделение привела бы к заражению находящихся в нем пациентов, страдающих соматическими заболеваниями. Вот это было бы преступлением. Увы, общественное мнение и СМИ редко интересуют профессиональные детали.

Другой пример. При диагностической пункционной биопсии почки был поврежден сосуд, развилось массивное кровотечение, больной умер. При аутопсии установлено, что повредили аномальный сосуд, у миллионов людей расположенный совсем в другом месте или не встречающий вообще, а процедура была выполнена по всем существующим правилам. Ошибка? Да. Но не преступление.

Вообще вся история медицины - это история проб и ошибок. Раньше многих больных лечили одним, весьма популярным методом, - отворяли кровь, приступ бронхиальной астмы купировали инъекциями морфина. Сейчас это было бы не ошибкой, а профессиональной безграмотностью на грани преступления.

В научной литературе европейских стран не редкость исследования и статьи, посвященные качеству профессиональной деятельности врача в зависимости от времени суток, продолжительности его рабочего дня, условий труда. По результатам таких исследований дают рекомендации по изменению режима и условий работы медицинского персонала.

Нам бы так... Многие ошибки медиков были бы предотвращены.

Не застрахован никто

Речь о побочных действиях лекарственных веществ, тяжелых реакциях на профилактические прививки детям, вероятность которых предвидеть невозможно. Эти ошибки носят ятрогенный характер. Кроме того, они нередко обусловлены качеством лекарственного и вакцинального препарата. Если фармацевтический рынок стихиен и слабо контролируем, на прилавки аптек попадают подделки лекарственных веществ. Естественно, число неудач в лечении больного увеличивается. Они, неудачи, рассматриваются как врачебные ошибки, умножая претензии к врачу.

В России практически нет системы регистрации ошибок, связанных с тяжелыми (и нетяжелыми) побочными реакциями на лекарственные препараты. Сам был свидетелем того, как член-корреспондент РАМН В.Лепахин на одном из конгрессов "Человек и лекарство" сетовал на то, что врачи избегают сообщать о таких реакциях в вышестоящие инстанции. Во-первых, доктор боится быть обвиненным в том, что побочная реакция возникла по его вине. Отечественный эскулап привык бояться: инстанции начнут "копать" и обязательно что-нибудь "накопают". Себе дороже станет, думает врач, и помалкивает.

В-вторых, не хотят наши врачи, выполняющие заказ фармацевтических фирм на испытание препаратов, указывать на недостаточную доработку их продукции. Никогда не приходилось слышать, что с испытуемыми лекарствами что-то не так. Как правило, отчеты об их испытаниях в наших клиниках на конференциях и конгрессах, фирмами организуемых, проходят "на ура".

Регистрация и учет ошибок, связанных с применением лекарств, исследование истинных причин их возникновения, открытое обсуждение этих причин на профессиональном и общественном уровне поправили бы ситуацию. Уменьшился бы груз ответственности врачей за эти ошибки, доверие к ним пациентов возросло бы.

Обвинительный уклон

Всегда виноват врач (медсестра, санитарка) - такова позиция пациента, такова точка зрения руководителей здравоохранения на всех уровнях, от главного врача и выше. Такую же мысль внедряют СМИ в сознание общественности. Господствует обвинительный уклон как способ найти козла отпущения, переложить вину за организационные, финансовые и прочие просчеты высшего звена на низшее. В отношении к врачу преобладает презумпция виновности. Легко бить лежачего. У доктора нет механизмов самозащиты. И пока только сочувствие врачебного сообщества и корпоративная солидарность позволяют ему переносить удары обвинителей. Врачу легче понять врача, объяснить причины ошибок и просчетов в своей профессиональной деятельности. Это именно ошибки тех, кто делает дело, и почти никогда (проработав в медицине 40 лет, я просто не знаю примеров) - злой умысел.

Выход видится в открытости и прозрачности деятельности врача. Видимо, пришла пора выходить из профессиональной замкнутости, закрытости, самодостаточности. Врач - человек общественный. И общество вправе знать, как он работает, какие ошибки совершает и по какой причине, чем оно может помочь ему ошибок не совершать. Общество, хотя бы в лице СМИ, должно изменить свое отношение к врачу. За фактом нужно видеть причину его возникновения и механизм развития. Понятно, что средствам массовой информации нужна сенсация. Они этим живут, это их хлеб. Но хлеб должен быть качественный, иначе у потребителей информации возникнут диспептические явления в сфере сознания. А это чревато неприятностями и для врача, и для общества.

Рудольф АРТАМОНОВ,

профессор.

Москва.