Гейндль Р, 1927

ГЕЙНДЛЬ Роберт,  др.

ДАКТИЛОСКОПИЯ И ДРУГИЕ МЕТОДЫ УГОЛОВНОЙ ТЕХНИКИ В ДЕЛЕ РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ.

Перевод со второго немецкого издания В. В. ШПЕЕРА под редакцией проф. А. И. КРЮКОВА.
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ТЕХНИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО. Москва — 1927 г.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ИСТОРИЯ ДАКТИЛОСКОПИИ.

ВВЕДЕНИЕ.

Из истории дактилоскопии в Восточной Азии, Индии и Канаде.

Процесс Мюллера об ограблении, сопровождавшемся убийством. Исторические изыскания в Восточной Азии и Индии. Литература по истории дактилоскопии до последнего времени.

Судьи, присяжные заседатели и защитники выражают часто сомнение в доказательности дактилоскопии. Говорят, что эта наука еще не выросла из детского платья, что она пока малолетка.

Случай из моей практики, в котором очень ясно выступает этот взгляд, представляет процесс Маргариты Мюллер по обвинению ее в грабеже и убийстве. Маргарита Мюллер была уличена в двух убийствах на основании отпечатков пальцев. Других указаний и иных улик не было. На основании моей экспертизы присяжной, однако, убедились, что преступление совершено ею, и признали ее виновной. Ее присудили к смерти; но при разборе просьбы о помиловании М. Мюллер получила пожизненную каторгу, при чем компетентное лицо, близко стоявшее к делу, объяснило мне это смягчение наказания приблизительно следующими словами: „Я прочитал соответствующую литературу. Повидимому, дактилоскопия применяется практически всего около 10 лет. Я считаю рискованным такую молодую науку положить в основу смертного приговора. Вы утверждаете, что нет двух лиц с одинаковыми отпечатками пальцев, но ведь это утверждение основывается на опыте, обнимающем только десятилетие".

Для подобных скептиков и написана настоящая историческая часть. Пусть они убедятся, что основные положения дактилоскопии базируются на опыте столетий» что дактилоскопическая наука, по крайней мере, на 500 лет старше самого старого европейского университета.

В этом нас убеждают безупречные документальные данные. Проследить систематически и собрать их было одной из моих задач во время моего путешествия в 1909 г. по Индии и в 1910 г. по Восточной Азии. На один документ по истории дактилоскопии я случайно напал в 1913 г. во время моего путешествия по крайнему северу Америки. Наконец, я изучал развитие дактилоскопии за последние десятилетия в университетской библиотеке в Лейпциге, в Государственной библиотеке в Мюнхене, в королевской библиотеке в Берлине, в библиотеке Британского музея в Лондоне, в Общественной библиотеке в Сиднее и в Национальной библиотеке в Париже.

Результаты изучения этих источников подробно изложены в этой книге, так как в соответствующей литературе Германии, Англии и Франции не имеется почти ничего по истории дактилоскопии. Правда, в последнее время появилось много научных и популярных изданий об отпечатках пальцев; однако, даже самые подробные специальные работы уделяют истории этого вопроса лишь пару строк. Они ограничиваются предположениями и утверждениями, не приводя при этом доказательств. О многих газетных фельетонистах, определенно считающих отцом дактилоскопии Альфонса Бертильона, которого скорее следует причислить к ее противникам, не стоит и говорить.

ГЛАВА   I.

Дохристианская эпоха.

Находка у озера Kejimkoojik. Древнейшая библиотека в мире. Ногтевой отпечаток в ассириовавилонских клиновидных надписях. Вместо печати отпечаток конца пальца. Глиняные таблицы в Бисмайе, снабженные отпечатками пальцев.   Отпечаток пальца в Санскрите. Египетская печать. Китайская печать с отпечатками пальцев.

В области индейцев Микмак, южнее Лабрадора, которую я объезжал в 1913 г., было найдено изображение на камне, представляющее в примитивных линиях человеческую руку (рис. 1). Возможно, что это одна из самых ранних весточек о дактилоскопии, первая нотка, прозвучавиая неясно из далеких  времен. Добросовестный художник этого нацарапанного на камне изображения не упустил из виду тонких линий, покрывающих концы пальцев человека и бегущих одна за другой, как борозды свеже вспаханного поля. Автор рисунка увидал то, что для взора художников Европы до последних столетий было скрыто. Он видел папиллярные линии и воспроизвел их в наивных грубых чертах на своем каменном изображении.

Была ли знакома „дактилоскопия" этим индейцам, конечно, не доказано.

Что же такое дактилоскопия? Дактилоскопия означает рассмотрение пальцев. Этот термин установил Жуан Вуцетич в ЛаПлате, как он мне однажды это утверждал. Дактилоскопия дает возможность использования двух обстоятельств для установления личности: 1) всякий человек обладает особым узором отпечатка пальцев и 2) узор папиллярных линий от рождения до смерти остается неизменным.

Следовательно, дактилоскопировать значит отличить одного человека от всех остальных на основании узора его сосочковых линий. Дактилоскопировать—это значит уметь узнавать человека исключительно на основании отпечатков пальцев. Если мы будем определять понятие „дактилоскопия" в таком узком смысле слова и с этой точки зрения обозревать различные времена и народы, то придется сказать, что упомянутым индейцам дактилоскопия не была знакома. У нас нет никаких указаний на то, чтобы они знали индивидуальную ценность сосочковых линий.

С большим правом это можно предположить у ассирийцев и вавилонян. Понятно, что и здесь мы подвигаемся по ненадежной стезе гипотез, которую мы оставляем только в VII веке после р. X., заменив ее солидной исторической проверкой. Признаки знания дактилоскопии ассирийцами и вавилонянами мы находим в старейшей библиотеке мира, в тех кучах черепков от 22000 глиняных таблиц, которые Henry Layard нашел в руинах старой Ниневии и отослал в Британский музей в Лондон. На этих многочисленных документах Ассирии и Вавилонии мы видим, рядом с именем автора, еще печать на глине. Иногда вместо печати имеются серпообразные штрихи. Их значение объясняется в клиновидных надписях, которые часто включали такое место:

m         abnu

 „supur...     kima     kunukkishu".

Это место совершенно одинаково всеми переводчиками передается так: „отпечаток ногтя пальца... вместо его печати". Только Clay переводит в одном месте: „supur" — „отпечаток большого пальца" („thumbmark").

Не является ли последний перевод наиболее точным или же он продукт поспешности переводчика? Каким образом мог бы простой отпечаток ногтя выполнить индивидуальную работу печати, которая, к тому же, у ассирийцев и вавилонян имела большей частью сложный, трудно подделываемый рисунок? Различие в ширине и изгибе ногтя не так велико, чтобы по его отпечатку можно было узнать человека. Ясно, что на глиняных таблицах должен был когдато рядом с отпечатками ногтей находиться какойлибо особенно характерный признак, который представлял полноценную замену сложной печати.

Если бы мы захотели представить себе, каким образом получается отпечаток ногтя, если бы мы попытались практически получить на глине такой оттиск, мы бы, возможно, пришли к разрешению вопроса. На таком оттиске мы видим не только верно переданную форму ногтя, но также и тонкие сосочковые линии кожи концов наших пальцев. И если бы мы даже прожгли глину, контур сосочковых линий сохраняется. А оттиск этих сосочковых линий в противоположность отпечатку ногтя может установить личность составителя документа.

Из нашего практического опыта мы видим, что трудно получить отпечаток ногтя, не получив в то же время отпечатка сосочковых линий. Таким образом, и на глиняных ассирийских и вавилонских таблицах, большей частью, отпечаток ногтя указывает одновременно и рисунок сосочковых линий конца пальца. Так как линии кожи и их контуры очень нежны, то в течение тысячелетий они стираются на глиняных таблицах, в то время, как более сильные и более глубокие вдавления ногтя можно установить по сегодняшний день.

С. Betzold, ученейший специалист в области клиновидных надписей, который 10 лет посвятил приведению в порядок и расшифрованию коллекции глиняных таблиц Британского музея в Лондоне, сказал мне, что он мое мнение считает обоснованным. Само собой понятно, что я свою попытку объяснения „supur" считаю лишь гипотезой, которая, возможно, ошибочна. Но пока я не представляю себе никакого другого объяснения отпечатков ногтя.

Betzold, далее, обратил мое внимание, что часто текст глиняных таблиц заканчивался такими словами:

„З мины бронзы за его supur" или „I секель серебра за его supur", „10 мин бронзы за их supurs" и т. д.

Надо думать, что такого рода плата вносилась не за формальность, ничего нестоющую практически, а за засвидетельствование, которое определенно должно защитить документ от подделки.

Благодаря интересу, который Betzold проявил к моей работе, я узнал, что такого рода „supurs" употреблялись при исполнении молитв. Пророк, духовное лицо высшего ранга, при торжественном исполнении богослужения, помещал молитвы в письменном виде перед статуей божества и подписывался „собственник этого supur'a". В старом Вавилоне и Ниневии, следовательно, знали уже, как мне сказал и Betzold, что с помощью „supur'a" можно установить идентичность лица.

При молитвах не могло быть речи о простом „рукоприкладстве", так как пророки не были безграмотными людьми. Также не могло быть речи о какомто суррогате печати, так как класс священнослужителей имел в своем обращении собственные печати.

В течение столетий, повидимому, supur'ы застыли в своей форме. Со временем забыли ассирийцы и вавилоняне начальную цель дактилоскопии и видели в отпечатках пальцев только обычный, условный, стереотипнописанный завиток в конце текста документа. Дошло до того, что в конце концов очень часто отпечаток ногтя воспроизводился пишущим инструментом и не исходил от пальцев контрагентов или свидетелей. Так, например, все глиняные таблицы в берлинской коллекции, которые я подробно изучил, имели „supurs", начертанные грифелем.

Подтверждение моему предположению, что ассирийцы и вавилоняне уже применяли отпечатки пальцев, дает и Persy S. P. Handcock. По его докладу экспедиция университета Чикаго, которая начала свои раскопки в Bismaya между Тигром и Ефратом в конце 1903 г., нашла многие „снабженные вдавлениями пальцев глиняные черепки".

Далее, находится в Британском музее следующий вавилонский документ (нумера музейные 84—2—11, 172; дата уничтожена):

Nabueteir, мой брат, прислал из деревни следующее (поручение):

Выдай 6 мин серебра кредитору Bellumura—Nergaliddiny. Потом задержи Bellumura и его сына и засвидетельствуй таблицу на изъятие его дома отпечатком его руки. б ¹/2 мин серебра выдал я Нергальиддину из своих средств. Ealumura (Bellumura), его сына и жену задержал для выселения в оценочной палате Даддиа.

(Перевод фрагменгного отрывка судебного процесса. Показание ответчика Набуузибзи).

Следует в связи с этим упомянуть, что уже в санскритском языке было слово, указывающее на дактилоскопию: я anguli mudra", дословно „печать пальца", и что древнее египетское выражение для обозначения „печати": (гласные буквы этого выражения, как это всегда бывает, остаются неизвестными), по всем вероятиям, приводится, как равнозначущее слову „палец", в виду наличия в этом выражении букв db⁰. Следовательно, можно думать, что „печать" и „оттиск пальцев" однозначущи. Однако, ссылка на этимологию недостаточна, пока нет никаких иных добавочных доказательств.

Для решения вопроса, знали ли уже в дохристианскую эру ценность оттисков сосочковых линий, является более важным следующий момент из китайской сфрагистики (толкование надписей на древних черепках).

Китайский археолог ЛиуТьейин написал в Шанхае в 1904 г. книгу: „Tieyiin tsang tao". Она содержит факсимиле древних китайских глиняных печатей, вырытых в провинциях Нопап и Shensi и относящихся к дохристианской эре. Часть изображенных печатей представляет оттиски пальцев. Рис. 3 представляет тыловую сторону такого рода печати. Оригинал (в музее Field) из твердой глины имеет в поперечнике 2,5 см. Лауфер, изображающий эту печать на 650 стр. „Smithsonin Report'a", полагает, что отпечаток пальца не случайное явление, но сознательно сделанное. Это, вероятно, отпечаток пальца собственника печати; последний, таким образом, всегда имел возможность себя легитимировать в качестве владельца печати.

Я не осмелюсь определенно утверждать, сделан ли оттиск пальца на обратной стороне печати сознательно или нет. Лауфер считает его умышленным: „так как сосочковые линии ясны и глубоки: случайный отпечаток имел бы более расплывчатые и прерывистые линии". Это доказательство Лауфер'а не особенно обосновано, так как и случайные оттиски на глине или ином мягком материале представляют часто очень ясные и отчетливые изображения линий. Скорее говорит в пользу признания умышленности изображения сосочковых линий то обстоятельство, что никаких других отпечатков нельзя еще констатировать. Если бы гончар обрабатывал тыловую сторону печати пальцами, то было бы много, рядом и друг на друге, обрывков сосочковых линий.

В связи с этим следует указать на другой род китайских глиняных .печатей, в которых отпечаток пальцев без сомнения сделан с целью установления идентичности. В Южном Китае попала мне случайно в руки складная книга ¹), обвязанная лыком и запечатанная глиняной печатью. Такого рода складные книги, снабженные глиняными печатями, можно найти, как я узнал, в Сиаме, Камбоджа, Бирме и Тибете. На этих печатях нет никаких изображений за исключением обыкновенного рисунка сосочковых линий лица, которое поставило эту печать. Как стар этот обычай ставить глиняные печати на складных книгах, к сожалению, мне не удалось установить.

ГЛАВА II.

Азия от р. X. до 1850 г.

I. Что содействовало распространению дактилоскопии в Восточной Азии.

Мания печатей в Восточной Азии. Рисование пальцем.

Ни в одной стране, которую мне приходилось изучать, не ставят так часто печати и штемпеля, как в Китае и Японии. Житель Восточной Азии имеет всегда при себе печать, как мы, например, считаем необходимыми для себя часы. Многие имеют в своих карманах целый ассортимент печатей. Купцы, художники, студенты, ремесленники, рабочие, вплоть до тряпичника и кули, имеют свои jitsuin (имеющий законную силу штемпель). Женщины и дети имеют свои печати. Вместо детей печати носит при себе их опекун.

В прежние времена два раза в году происходила ревизия печатей. Поврежденные печати объявлялись недействительными. Возобновление печати сопровождалось многими полицейскими формальностями, а потеря печати влекла за собой такие неприятные последствия, что сложилась даже поговорка: „потерять печать—голову потерять". Мужчина без печати был лишен возможности производить официальные сделки.

Сейчас законы не так строги, но все же печать продолжает оставаться предметом мучительной работы полиции. Всякий, желающий сделать себе jitsuin, должен зарегистрировать его в полиции. Равным образом о всяком изменении печати должно быть сообщено в полицию. О потере необходимо сейчас же заявить, что влечет за собой аннулирование печати: ни один документ за этой печатью не имеет в дальнейшем никакой законной силы.

Область применения печати почти безгранична. При всех контрактах, при всяких сношениях с начальством, при денежных операциях — всюду расточительно штемпелюют. На денежных, напр., квитанциях должно быть не меньше трех печатей. Первая — на месте обозначения суммы, вторая — на расписке в получении, третья—под подписью. Последняя не всегда обязательна. Jitsuin без подписи руки—достаточен.

Но и в домашнем быту нужен штемпель. Практично, при частых пожарах китайских домиков, строящихся из легкого материала, иметь снабженную печатями домашнюю утварь, которую, при создающейся в таких случаях панике, мог бы каждый владелец легко отличить. Обувь также штемпелюется, так как при снятии ее в храме, театре и т. д. ее можно было бы перепутать.

В странах Востока сходные фамилии так же часты, как в Германии, и, следовательно, одного имени оказывается недостаточно для индивидуализации человека.  Придумываются утонченнейшие арабески и орнаменты, чтобы сделать штемпель оригинальным. Наиболее подозрительные делают на новом штемпеле, только что полученном от печатника, зарубки и нарезы для того, чтобы печатник не сделал копии.

Но, несмотря на это, несмотря на угрозу японских законов заключением, штемпеля часто подделываются. Судебные протоколы, по словам Masujima, изобилуют такими обвинениями в подделках. Неудивительно поэтому, что при таких обстоятельствах Китай и Япония явились странами, предназначенными для использования метода отпечатков пальцев. Именно здесь в Восточной Азии, где подпись не особенно ценилась и где даже грамотные одержимы штемпельной манией, предпочтительнее всего искать для разрешения поставленного вопроса „историческое обоснование".

Сюда присоединяется еще одно обстоятельство, которое должно было благоприятствовать распространению дактилоскопии в Азии. Задолго до того, как стали употреблять писчую кисточку из волос животных и деревянный грифель (следовательно, раньше 300 лет до р. X.), был примитивный способ чертить и рисовать— „Chihua" — „рисование пальцем". И даже тогда, когда кисточка и грифель были уже в ходу, этот способ „Chihua" сохранился еще, как художественная забава, своего рода художественный спорт.

Можно думать, что это Chihua дало первый толчок к дактилоскопии. Когдато, вследствие отсутствия письменных принадлежностей, писали концами пальцев, окуная их в краску; при этом, соприкасаясь испачканными пальцами с плоскостью письма, получали непреднамеренно отпечатки пальцев. Невольно обращали внимание на узоры отпечатков пальцев и убедились в том, что каждый палец оставляет особый отпечаток. Достаточно было притти к такому убеждению, чтобы дактилоскопия была открыта.

Оставалось сделать еще один шаг, чтобы использовать отпечатки пальцев, как подпись, как индивидуальный штемпель, как метод для установления идентичности. Из Chihua (рисование пальцем) произошло Hua chi (отпечатки пальцев).

II. Отпечаток пальца в китайском обязательственном праве периода Тангов (618—906 г.г. после р. X).

     Первый автор, писавший о значении     отпечатка пальцев для установления идентичности. Документы с оттисками пальцев в Китайском Туркестане. Воспоминания о своем путешествии араба Сулеймана.

Первый китайский автор, который упоминает об отпечатках пальцев— Huachi, как методе установления идентичности, был КиаКунгйен, писатель периода Тангов, около 650го года по р. X. Он, по моему, первый в мире автор, который определенно говорит о дактилоскопии, как способе для точного установления личности. Он говорит об этом мимоходом, описывая деревянные таблицы, употреблявшиеся для письмадо того времени, когда появилась бумага из тряпья. Когда заключался договор, говорит КиаКунгйен, каждый из контрагентов получал по таблице. Затем делали на гранях таблиц на соответствующих местах совершенно одинаковые зарубки, так что, приложив доски одна к другой, можно было бы всегда установить их тождественность. Киакунгйен объясняет своим соотечественникам этот старый образ действий следующими словами: „Эти зарубки преследуют ту же цель, что теперь (т.е. в 650 году) отпечатки пальцев. Они преследуют цель защиты от подделок".

Такого рода документы из периода Тангов, снабженные отпечатками пальцев, к счастью, сохранились до сих пор. Они найдены в Китайском Туркестане, в области Khotan, где в 1900— 1901 г. были, п.о предложению индийского правительства, произведены раскопки. Это — китайские манускрипты в свитках. Песок, в котором они лежали в течение столетий, хорошо их сохранил. Один свиток датирован „З год Chienchung". Это—782й год после р. X. Речь идет о долговом обязательстве. Ма Lingchih, солдат, берет взаймы у монаха храма в ХуКуо Chienyinga (свитки найдены в руинах этого храма) сумму в 1000 „cash". Проценты установлены по 10% в месяц. Для обеспечения денег взят под залог весь движимый инвентарь должника.

Монах Chienying был, повидимому, профессионалростовщик и хороший живодер, так как его имя мы находим и в другом вырытом манускрипте того же 782 года после р. X. На этот раз должником был чиновник, по имени Но Hsinyueh. Он получил не деньги, а хлеб. Мы остаемся в неведении, какую пользу извлек набожный ростовщик из этой сделки.

Оба названных документа содержали — и это для нас существенно — в конце такую фразу: „обе стороны признали договор правильным и справедливым и приложили отпечатки своих пальцев в качестве подписи".

Полный текст обоих документов в переводе, который я сделал с помощью М. Aurel Stein'a, индийского чиновникапедагога („Ancient Khotan"), гласит:„В третий год Chienchung, в 12й день 7го месяца солдат Ма Lingchih, которому срочно понадобились деньги, не находя других способов, чтобы их достать, обратился к Ch'ienying'y, монаху в храме ХуКуо и взял у него взаймы 1000 монет серебром. Эта сумма должна давать 100 монет ежемесячно в качестве процентных денег. Если Ch'ienying'y самому срочно потребуются деньги, то он может (во всякое время) потребовать от Ма Lingchih'a указанный капитал вместе с процентными деньгами. Если Ма Lingchih не сможет это выполнить, то Ch'ienying имеет право, вместо своего капитала, взять у Ма Lingchih'a все его движимое имущество, его волов и иную скотину. Однако, столько, чтобы по своей ценности оно соответствовало взятому капиталу вместе с процентами. Этот (письменный) договор составлен для того, чтобы избежать ошибки или обмана. Обе стороны нашли договор правильным и справедливым и приложили отпечатки своих пальцев в качестве подписи.

Собственник денег,

Должник: Ма Lingchih, 20 лет от роду.

Лицо, которое он с собой привел, его мать Tang, 50 л. от роду. Лицо, которое он с собой привел, его сестра Ма, 12ти лет от роду".

Второй, извлеченный из песка документ гласит: „В семнадцатом годуга1 (также 782 г. после р. X.) . . . . чиновник HoHsinyueh обратился .... нуждаясь в хлебе и не зная, где он его может достать, к Ch'ienying'y, монаху храма ХуКуо, и взял у него взаймы 17 .... (название какойто меры веса, которое не удалось установить) хлеба. HoHsinyueh обязался этот хлеб вернуть через 9 месяцев. Если, по прошествии этого срока, он не вернет хлеба, то Ch'ienying, в качестве компенсации за стоимость хлеба, заберет движимое имущество Но Hsinyueh'a, его волов и другую скотину. Больше стоимости хлеба он не должен взять. Этот договор (в письменной форме) составлен, чтобы избежать ошибки и обмана. Обе стороны нашли его справедливым и правильным и приложили отпечаток своих пальцев в качестве подписи.

Собственник хлеба.

Должник, чиновник Но Hsinyueh, 37ми лет.

С ним его жена Ма, 35ти лет.

Лицо, которое он с собой привел, его дочь Но, 15ти лет".

Еще один древний документ, также показывающий, что китайцы для обеспечения себя от плутни, снабжали контракты отпечатками пальцев, находится в „Report on the British collection of Antiquities from Central Asia" (Hornles, Калькутта), 1902 г., стр.. 24 и 25, доска IV.

Этот документ не удалось вполне разгадать. Он датирован 7м месяцем 7го года KienTchong (786 г. после р. X.); день был также указан, но не виден больше. Su Menti взял взаймы 15000 „cash". Кредитор желал возвращения денег через 8 месяцев. Если бы в течение этого времени не последовало возврата долга, то кредитор может забрать движимое имущество должника, равное по ценности капиталу с процентами (их не удалось расшифровать по документу). И этот документ оканчивается словами: „обе стороны признали (договор) правильным и справедливым и приложили отпечатки пальцев в качестве подписи".

Что китайцы периода Тангов применяли отпечатки пальцев при торговых сделках, указывает также одно место в арабском сочинении „Relation des voyages" (переведено Reinaud, Париж, 1845 г.). Арабский купец Сулейман, предпринявший различные путешествия по Китаю, в конце царствования династии Тангов, рассказывает следующее: «Если китаец дает взаймы деньги, то он составляет об этом документ. Должник, со своей стороны, дает также расписку и снабжает бумагу отпечатком указательного и среднего пальцев. Затем кладут одну бумагу на другую таким образом, чтобы нижняя была несколько видна изпод верхней. Наконец пишут поперек верхнего края бумаги несколько слов. Часть этой надписи находится на одном листе, другая часть на другом".

Каждый получает лист, написанный второй стороной. Если бы позже стали оспаривать долг, то отпечатки пальцев и совпадающие при наложении листов надписи доказали бы подлинность документов.

V. Китайская дактилоскопия 1278—1850 г.г.

Узор сосочковых линий китайских хиромантов. Дактилоскопия в  воспитательном доме. Отпечатки пальцев в современных китайских договорах. Отпечаток пальцев и современное китайское право о расторжении брака. Дактилоскопия преступников в современном Китае. Китайская регистрационная система.

Столетиями дактилоскопия все больше и больше внедрялась в Китае. Она становится, известным образом, достоянием всех сословий: этому содействовало суеверие, самый успешный распространитель, проникающий во все слои народа и имеющий доступ во дворцы и в среду бедняков. Даже кули и простой рабочий были знакомы с ней. Девушка из народа прекрасно разбирается в узорах сосочковых линий.

В то время, как наши гадальщицы по определенным линиям руки, по „линиям Венеры" и по другим линиям, как бы они ни назывались, предсказывают счастье и несчастье, китайские хироманты не ограничиваются линиями руки, они по узорам сосочковых линий на концах пальцев         определяют будущее.                          

Они установили два типа узоров сосочковых линий: вихревой завиток, покитайски tou или 1о — улитка, и завиток петлевой, покитайски Ki — дословно сито (см. рис.).

Lo (tou) обозначает „счастье", Ki обозначает противное. А. Смит говорит в „Proverbs and Common Sayings from the Chinese" 1902 г., стр. 314: „Китайцы так же, как цыгане, предсказывают по линиям пальцев. Вихреобразные линии кожи называются „tou" в то время, как те дуги, которые не образуют круга, называются „ki". Старая, всем известная поговорка в Китае гласит: „Один вихревой завиток означает бедность; два вихревых завитка—богатство; три завитка, четыре завитка — открывай ломбард; пять завитков — сделайся коммиссионером; шесть завитков — вор; семь — несчастье; восемь — жри солому; девять завитков и одна петля — тебе не надо работать, у тебя хватит еды до самой смерти".

Если эта поговорка, подобно нашим детским поговоркам, не служит доказательством применения отпечатков пальцев для   установления личности, все же она свидетельствует о том, как проникло в самые широкие слои китайского народа знание различных образцов линий.пальцев.

Лучшим доказательством, что почти каждая китайская женщина сведуща в значении различных завитков сосочковых линий, служит следующее. В современном Китае метод отпечатков пальцев применяется для установления в сиротских домах личности подкидышей. Эту практику, момента возникновения которой я не мог установить, но сущность которой совпадает с практикой дактилоскопии в Европе, описали F. Hirth в сочинении о китайских попечительных учреждениях и YuYue Tsu в свой книге „The spirit of Chinese Philantropy".

Воспитательные дома, устроенные во всех больших городах Китая, принимают сирот и подброшенных детей. Возле двери дома. имеется выдвижной ящик, снаружи открывающийся. Туда родственники кладут ребенка и дают знак бамбуковым барабаном, здесь же возле двери находящимся, что прибыл новый гость. Привратник открывает изнутри выдвижной ящик, не глядя на того, кто принес, и передает маленькое существо на попечение заведующей домом. Предварительно выполняются известные формальности приема, чтобы впоследствии можно было установить идентичность ребенка. Возраст и пол заносятся в регистратуру. Если возраст не может быть установлен, то заносится в книгу день и час приема в приют. Затем следуют мучительно точные описания примет: описание конечностей, формы черепа, завитка волос, случайных родимых пятен и т. д. и, наконец, отпечатки пальцев.

На последнее обращено особое внимание, потому что каждая китайская мать точно информирована об узорах концов пальцев своего новорожденного и может позже, по устранении несчастных обстоятельств, побудивших ее к отдаче ребенка, взять его обратно, дав точнейшее описание узоров сосочковых линий и установив таким образом свое право на дитя.

Такие же приемы дактилоскопирования применялись в яслях (Paoyinghui) ¹), учрежденных по инициативе поэта Зутунгпо (1036—1101 по р. X.). К удивлению, однако, в описании примет найденных утонувших оттиска пальцев не приводилось, как это видно из книги Тейлю, опубликованной в 1801 году и содержащей правила для Общества спасания на водах Янгцзе (Jangtze). При всеобщем знакомстве китайского народа с узорами сосочковых линий пальцев неудивительно, что отпечатки пальцев нашли применение в обязательственном праве до XVII века включительно.

В „Proceedings of the China branch of the Royal Asiatic Society for 1847 " (Гонконг, 184:8 г.), имеется статья Thos. Т. Meadow'a о „Положении земледелия в Китае". Этим „Proceedings" автор предпосылает иллюстрацию. Устав этого института для защиты грудных детей интересен не только с точки зрения дактилоскопии,—потому что, насколько мне известно, это единственный исторический документ, в котором упоминается об узорах сосочковых линий пальцев ног, как способе для установления идентичности. Но он указывает также, что уже 1000 лет тому назад китайцы вдумывались и разрешили вопросы попечения, те социальные вопросы, которые остаются в высшей степени современными и теперь. Поэтому позволительно здесь, хотя это и не имеет прямого отношения к нашему вопросу, сделать выдержку из уставов. Они появились в 1867 г. во второй книге Тейлю (Собрание уставов, проспектов, докладов, рапортов, касающихся организации общеполезных учреждений в Китае, в 16 книгах, YiiLients'un Suchow).

Устав попечительства о детях для области Вузи на северном берегу большого озера Suchow.

1. Воззвание.

В последнее время значительно участились случаи утопления детей женского пола среди беднейших классов населения во всех провинциях государства. Едва раздается первый плач ребенка, как его душит вода. Привычка сделала, что это преступление стало народным обычаем и в нем не видят ничего незаурядного. Народный язык нашел для этого мягкий термин „брак", и никто не чувствует себя обязанным от этого отговаривать, утешая свою совесть тем, что это очень обыкновенное обстоятельство и что убитое дитя превратится опять в человека. Не всегда топят исключительно девочек, но и мальчики бывают жертвами преступления, и не в одних только бедных кругах, но и в зажиточных, с каждым днем все больше и больше следуют этому злому примеру.

2. Происхождение учреждения.

Среди общеполезных учреждений нашей области мы до сих пор имели, кроме городского воспитательного дома, городские учреждения попечения о детях и Охраны детей, которые приемом направленных сюда детей оказывают большое благодеяние деревенскому населению. Но следует при транспортировании новорожденных помнить, что имеешь дело почти что с маленьким пузырем, наполненным кровью. Такое крохотное существо плохо переносит дорогу в город и за его ^молодую жизнь трудно поручиться. Поэтому мы предложили систему, которая с некоторыми изменениями покоится на идее спасения, предложенной поэтом Зутунгпо и академиком Пенгнанчуном (1644—1719 гг.).

Меры борьбы с потоплением детей сводятся к оказанию помощи деньгами и продуктами. Уход за ребенком предоставляется матери, и таким образом будет создан способ заменить приют в тех случаях, когда приют не приемлем. Образовавшийся для этой цели союз называется Paoling (защита грудных детей).

Представляющую китайский документ с изображением оттиска большого пальца руки женщины. „Science", том VIII, стр. 166 i), обращает внимание на эту работу и эту иллюстрацию, сопровождая ее разъяснениями, не вполне, впрочем, правильными.

В документе, относящемся к 1839 г., речь идет о продаже поля за 64 с чем то таэля. Получение этой суммы подтверждается на этом документе главой семьи, который продал участок земли. В данном случае главой в этой семье была мать, урожденная Ch'en. Правая строка текста означает: „отпечаток пальца матери, урожд. Chen", а под строкой отпечаток пальца.

Нужно предположить, что гражданка Ch'en не умела писать, так как в иных случаях в XIX столетии наряду с отпечатком пальца имеется и подпись. Писец, изготовляющий документ, должен на нем подписаться, прибавив „tai pi", („писал для другого"). Если контрагент сам пишет договор, он пишет сзади своего имени слова: „ase pi" (сам писал).

Жиль подтверждает в „Adversaria Sinica", что на документах, кроме подписи, часто бывает отпечаток всей руки. Должны ли подобные дополнения подписи отпечатками пальцев служить для предохранения от подделок или они являются только пережитками старых суеверий, не берусь утверждать. В связи с этим, следует указать, что подделка подписи по китайскому закону не наказуется. Только подпись императора и его печагь охраняется сводом наказаний Та Tsing Lu Li.

3. Распорядок.

По организации союза, его члены должны до устройства собственного помещения собираться в какомнибудь общественном храме. После того, как собрание изберет почтенного и богатого сочлена председателем, должен быть выбран из вполне подходящих лиц .комитет, который возьмет в свои руки руководство делами, распределит между собой работу по временам года или таким образом, что один возьмет на себя работу по наведению справок о нуждающихся, а другой по сбору пособий.

Во всех случаях, когда при рождении ребенка мужского или женского пола нет средств для его кормления, родители извещают бюро Союза ближайшего города о рождении. После этого туда отправляется соответствующий член комитета и, убедившись в положении дел на месте, дает бедной семье шефрль (tout рису и 200 сапек денег. Здесь же он дает также родителям месячную квитанцию, по которой они в течение 5 месяцев могут получать то же пособие. Если по прошествии этого срока оказывается и в дальнейшем полная невозможность содержать ребенка, то следует принять шаги к определению его в воспитательный дом. В специальную книгу надо заносить протокол о том, на какой день от рождения получилось извещение о дне и часе рождения младенца, имя и местожительство отца, далее, признаки для идентификации, установленные инспектором при первом исследовании младенца, заключающиеся в описании рисунка кожи  на пальцах рук и ног, описании пушковых волос, имеют ли они один или два завитка, находятся ли они посреди или на стороне темени. Далее, следует выдать отцу удостоверение с указанием, что оно дает право на вспомоществование на столькото месяцев. Через 2 месяца младенец доставляется в помещение союза для установления, правильно ли сделано описание признаков в главной книге. Инспектор должен от времени до времени навещать родителей, чтобы самому повидать младенца или, в случае смерти, позаботиться о погашении соответствующего места в главной книге. При скрытии смерти виновный привлекается к ответственности.

В исключительных случаях, при крайней бедности, когда родится единственный ребенок после смерти отца и когда нет никакой другой помощи, срок для вспомоществования может быть продлен, смотря по обстоятельствам, до 3 4 лет. Этим будет оказано благодеяние сироте и поддержано соблюдение целомудрия вдовой, что очень важно для поддержания нравственности.

В случаях, когда, вследствие смерти бедной роженицы, жизни младенца угрожает опасность, союз дает повышенное пособие в 500 Sapek .... до 3х лет (обычное время грудного кормления в Китае).

После утверждения магистратом нашего союза, должно быть выработано положение против потопления детей. Если ктонибудь, несмотря на это, опять утопит младенца, то при установлении его вины, на основании постановления общего собрания союза, он подвергается известному искуплению вины, рассчитанному не на наказание виновного, а на заботу вызвать облагораживание и постепенное улучшение нравов.

Гораздо лучшей защитой против подделок подписей, чем любая устрашающая статья уголовного закона, является обычай, распространенный в Китае, согласно которому закономерность получения денег кредиторами подтверждается разрыванием платежной расписки на две части, из коих одна дается для хранения кредитору.

На этом основывается вся „draftсистема" китайского банкового дела. Гражданин Майер дает Пекинскому банку ордер, чтобы сделать выплату на его имя в Гонконге. Пекинский банковский чиновник пишет на листе бумаги ордер. Бумагу разрывают на две части. Майер получает одну половину, в то время, как другую Пекинский банк пересылает по почте в Гонконг. Когда затем Майер представит в Гонконгский банк свою половину, то обе части прикладываются аккуратно одна к другой, и если рваные края подходят хорошо один к другому, то банк выплачивает деньги. Майер не нуждается в квитанции; достаточным законным основанием для выплаты денег служит тот факт, что в Гонконгском банке имеются обе половины документа.

Так же, как в обязательственном праве, применение отпечатков пальцев в последние столетия сохранилось и в семейном праве.

В сочинении „Moral Tenets and Customs in China" дра L. Wieger приводится на 193 стр. документ о разводе с изображением отпечатка черными чернилами руки и ноги супруга. В тексте также указано, что часто отпечаток пальца употребляется, как печать, и что документ без такой печати не действителен. Нечто подобное сообщает Шлегель в T'oungPao. Он описывает в своем голландскокитайском словаре два документа с отпечатками руки супруга.

Современные китайские законы, касающиеся брака, не содержат в себе ничего относительно отпечатков пальцев или руки.

Возможно, что применение отпечатка пальца или руки является только народным обычаем, церемониалом, сохранившимся от древних времен и признающимся в некоторых областях простым народом необходимой мерой для расторжения брака, хотя это и не является требованием закона.

Иначе—в уголовном процессе. Здесь применение отпечатка пальцев не только сохранилось в течение столетий, но в своем развитии дошло даже до регистрации отпечатков, следовательно, до такой степени законченности, которую мы, современные европейцы, привыкли считать продуктом своего исключительного гения.

Жозеф Джеме из Миамского университета опубликовал в 1886 году сочинение, озаглавленное „Портрет большого пальца", в котором он доказывает, что узор сосочковых линий больших пальцев остается без изменения всю жизнь и что каждый человек имеет свои особые узоры линий на больших пальцах.

Выражается он дословно так: „Китайцы применяют этот способ, по крайней мере в части страны, для того, чтобы идентифицировать тяжелых преступников. Мы фотографируем их лица,—они делают отпечатки их пальцев. Последние собираются в регистратуре, и если преступник опять попадает в руки полиции, вторично полученный отпечаток дает материал для сравнения. Китайцы считают свой метод надежнее и проще нашего фотографирования, так как лицо волосами, бородой и другими искусственными способами преступником может быть изменено до неузнаваемости.

Более подробно о способе китайской регистрации и классификации рассказывает др В. В. Cartee. Он говорит, что китайский регистрационный метод построен на комбинации узоров петель и завитков. По моему убеждению, это сообщение дра Cartee, как видно из „Nature", том XXXVIII, стр. 201, по окольному пути через американский журнал „Science", стало известным Galton'y, что дало первый повод к методе регистрации ГальтонаГенри, которым мы и теперь пользуемся и который с первой же строчки оперирует выражением „завиток и петля".

Попытаюсь, в  заключение описания положения дела в Китае, привести сопоставление некоторых китайских слов, имеющих отношение к дактилоскопии, так как они все дают поводы для заключения о времени возникновения этой науки.

Giles приводит во втором издании своего китайскоанглийского словаря целый ряд таких выражений, (нумера после слов, указывают на нумера у Giles).

„Lo wen" (№ 7291): „отпечаток пальцев, ладони руки или ноги чернилами и документы, приложенные в качестве подписи".

„Chi yin" (№ 132'82) (дословно означает— печать пальцем): „печать, доставленная на протоколах и пр., таким образом, что палец, намазанный чернилами, надавливает на бумагу".

„LienKitou" (№ 13133): „установить линии руки одного человека и сравнить их с отпечатком на документе".

„Cho то" (№ 8066): „узор линий пальцев".

„Ниа уа" (настоящее значение „рисовать"): „подделывать".

„Hua chi" (№ 1791): „сделать отпечаток пальца в качестве подписи".

В голландскокитайском словаре проф. G. Schlegel (Leiden) находится

фраза: „ta sho uyin": „met een zwart gemaakten palmslag bezegelen (отпечатать вычерненной ладонью руки)".

По А. Н. Smith'y (Proverbs, стр. 314): „круговые узоры" означаются „tou". В другом случае они называются „tо", а „узор петель" называется „ki". Японец Churyo Katsurakawa (1754—1808 г.г.) говорит, наконец, что китайцы в VII столетии после р. X. отпечатки пальцев называли: „Shau muying".

VI. Дактилоскопия в Японии.

„Oshide" — отпечаток руки. Отпечаток пальца в законе Taiho. Старейший оригинал одного японского отпечатка пальца. Японский Konversations lexikon от 1713 г. описывает способ получения отпечатка пальцев. Отпечаток пальца в японских суевериях. Печать кровью. Отпечаток ногтя пальца. Дактилоскопия преступников в Японии. Иное применение отпечатков пальцев в современной Японии.

Древнейшее место литературы, которое, пожалуй, может быть связано с дактилоскопией, относится к 672 г. после р. X. и опубликовано в 720 г. после р. X. В этом году вышли „Nihongi" (Японские анналы ¹). Это „японская история" в 36 томах. Первые два тома содержат мифы древних времен. Но и остальные томы более сказочны, чем исторически верны, и в них видно стремление раздуть и украсить события Японской истории, чтобы не казаться отсталыми от китайской культуры, в самом деле гораздо более развитой. И только с начала VI века можно с некоторым доверием отнестись к содержанию Nihongi. В VII только веке, наконец, мы в общем чувствуем под собой твердый, приемлемый базис.

В этой последней, достойной доверия части Nihongi имеется место, относящееся к 26му июля 672 года, изображающее восстание принца Ohoama против своего царствующего брата Ohotomo. (Приводимый дальше текст взят мной из издания Nihongi 1895 г. в типографии TokyoSeishibunsha—28 книга, стр. 8—10). Автором считают принца Toneri и некоторых других японских ученых.

„В то время узнал двор Asumi, что младший брат императора (принц Ohoama) прибыл в восточные провинции. Принц Ohotomo мобилизовал воинов и сказал (своим сановникам) Wotoko и Jhate: „Генерал губернатор Tsukushi, принц Kurikuma и наместник провинции KibiTaima, Hiroshima, были всегда приверженцами младшего брата императора (принц Ohoama). Возможно, что они восстанут против меня. Если они обнаружат нежелание мне подчиниться, вы их убейте". Затем Jhate отправился в провинцию Kibi, и в тот же день, вручив Хирошиме „Oshide", хитростью заставил его снять свой меч, после чего собственным мечом убил его. Затем рассказывается, как Вотоко прибыл к Tsukushi и тоже передал „Oshide", но его план убийства не удался и он, не выполнив поручения, должен был уехать".

Что это такое „Oshide"?

Комментарий названного издания Nihongi дает в 67м примечании следующую справку: „Oshide или Oshidebumi, Su и Ts oshite no fumi происходит от глагола osu — приложить; вероятно, это вверительная грамота, к которой приложена императорская печать. Слово Oshide (приложенная рука или отпечаток руки) ведет свое происхождение от установившегося обычая отпечатывать на документе ладонную поверхность руки, намазанную тушью". Приблизительно за то же время отпечаток пальца признавался в японском своде законов средством для установления документальности, о чем подробно говорил я при рассмотрении китайского семейного права.

Древнейший знакомый нам оригинал японского отпечатка руки находится в манускрипте KatoKiyomasa (1562—1611 г.г.), сохраняющемся в монастыре близ Токио. Позднейший документ японской литературы представляет статья появившегося в 1713 году „энциклопедического словаря". Его автором является японец Terashima. Словарь имеет 105 книг, в 81 томе, и представляет собой подражание и дополнение к китайской энциклопедии, составленной в 1609 году Wangki. Полное заглавие гласит: „Wakan Sansaizue—три силы (небо, земля, человек), изображенные в картинах". Там в 15м томе под словом „Tegata" (и теперь еще употребительное слово в смысле отпечатка руки) и имеется статья о способе получения отпечатка ладони руки.

Эти Tegata, которые представляют собой отпечатки раздвинутых пальцев правой руки, находятся на многих документах до 1860 г. большей частью красного, но также и черного цвета. Получается впечатление, что они, главным образом, употреблялись на дарственных документах в пользу храма и не имели собственно значения подписи. В настоящее время Tegata на документах исчезли, но они продолжают жить в народных суевериях.

В глубине Японии можно часто видеть на дверях дома приклеенный лист белой или красной бумаги, с черным отпечатком руки. Это называют: Tenosuji—„линии ладони руки" или 0tehan—„чтимый отпечаток руки". Для верующих это должно быть защитительным средством против заразных болезней Мужчина печатает левую, женщина—правую ладонь. День, когда в Японии ктолибо достигает 88 лет, считается большим семейным праздником. Юбиляр дарит на память всем родственникам по листу бумаги, на котором он пишет китайский (sic) знак, обозначающий „Коте" — рис.

Этот же знак по своей форме, при допущении некоторой символистики, может быть разобран в виде чисел 8, 10, 8; тогда уже он читается не „kome", a „hachijuhachi" — 88. Если юбиляр по неграмотности или старческой дряхлости не умеет писать, то он делает на бумаге отпечаток своей левой покрытой тушью руки, с раздвинутыми пальцами. У женщин применяется почти исключительно последнее.

В Японии много внимания уделено сосочковым линиям также и в другой области суеверия — в предсказании по руке. Японские хироманты называли осязательные сосочки на ладонной поверхности концов пальцев „Hamon" (рис. 5) и по форме завитков считали, что чем правильнее они, тем счастливее их обладатель. Исходя из того, правильный или неправильный завиток имеет тот или иной палец, предвещается счастье или несчастье. Суеверное происхождение имеет дальше японский обычай „кровавой печати". Она называется „Керрап" (составлена  из китайского ketsu — кровь и han — печать). Керрап служил для удостоверения торжественных обетов и союзов. В низших слоях этим подкреплялись помолвки (Kishoseishi — бумага е помолвках с кровавой печатью). Наврядли „Керрап" имел значение для идентификации; здесь идет скорее речь о простом мазке капли крови пальцем, чем о настоящем оттиске сосочковых линий. Древнейшее литературное доказательство существования кровавых печатей, какое я знаю, представляет немецкая книга 1691 года. Ее автор др Engelbert Kampfer, немецкий врач, находившийся на голландской службе, жил в XVII веке в Deshima (Нагасаки). Он написал „Историю и описание Японии". Во 2м томе (стр. 82) говорится о кровавой печати. „Присяга приносится по образцу, общему для всех и установленному законами государства; приносящий присягу должен, затем, поставить свою печать черной масляной краской и над нею сделать мазок капли крови, взятой изпод ногтя пальца".

Дальнейшее доказательство этого старого обычая кровавой печати я нашел у Danno Urano KabutoGunki (хроника Не1m' овской войны) от XVII века. Там упоминается слово „Seimon" в „эпизоде „Akoyano kotozeme". Этот „Seimon" означает „святейшую присягу японцев, — напечатание на документе оттиска окрашенной кровью руки".

Этот обычай приводит I. J. Rein в книге „Japan" (т. I, стр. 342—431):

„Старый обычай для подкрепления в суде присяги или свидетельства состоял в том, что под документом ставилась капля крови из среднего пальца правой руки, которая затем придавливалась ногтем большого пальца. Мы это встречаем еще в 1877 г. в случае допроса губернатора Оуата из Satsuma".

В связи с тем, что сообщает Rein, стоит, повидимому, и старый японский обычай „tsumein".

Под „tsumein" понимают отпечатки ногтя пальца, которые применялись до конца царствования Tokugawa (1868 г.). Левый ноготь большого пальца покрывался черной краской и надавливался на документ; при этом оставался след и от конца большого пальца. Сначала так подписывали женщины и дети высших классов, которые не должны были обладать печатью, а впоследствии и представители остальных классов. Теперь, повидимому, „tsumein" выходит из моды; возможно, изза трудностей по таким оттискам установить идентичность.

Дальнейшая форма дактилоскопического засвидетельствования—это японский „bohan" (штемпель большого пальца). В Японии прежде у преступника, попавшего в тюрьму, отбирались деньги, платье, а затем снимался отпечаток его большого пальца (boin или Ьо han). Во время заключения он должен был документировать бумаги отпечатком большого пальца. Из этого Soerry заключает, что в Японии отпечаток большого пальца является унизительной формой подписи и что преступник, лишенный гражданских прав и имени, не имел права при подписи ставить свое имя. Правильна или нет точка зрения Soerry, я .не знаю; одно ясно: японцы считают отпечаток пальца настолько индивидуальным признаком, что они им довольствуются для целей идентификации.

Soerry утверждает далее, что обвиняемый раньше приговора, еще до своего заключения в тюрьму, должен был подписать „bohan". „Co времени эры Mei]i этот прием будто более не употребляется". По отношению к этому „будто" я могу дать справку: В „Fuzoku Qwaho" № 50 (стр. 6) Токио, 1893 г., упоминается, что преступники только при старом режиме (до 1868 г.) должны были класть отпечаток большого пальца на приговоре суда. Что отпечатками пальца еще и до сих пор пользуются в Японии для засвидетельствования, видно из другого места у Soerry (стр. 16): „Врач, работавший в 1895 г. при судебной 'палате в Mayebashi, забыл захватить свою печать. Он должен был сделать отпечаток пальца рядом со своей подписью, и этим был вопрос исчерпан.

В Японии при найме рабочих и оставлении их жить у себя хозяин должен в письменной форме заявить об этом полиции. При отсутствии печати рабочий должен сделать оттиск большого пальца, а работодатель ставит для засвидетельствования оттиска рядом свою печать. Если в гостинице ктолибо получает заказное послание, то, при отсутствии печати, можно на квитанции сделать отпечаток пальца. Хозяин гостиницы ставит тогда свою печать для засвидетельствования оттиска.

ГЛАВА III.

Европа от р. Х. до 1850 г.

Не было дактилоскопии в Греции и Риме. Отпечатки пальцев на средневековых документах Семиградья. Malpighius, старейший автор, писавший о сосочковых линиях. Гинце, Альбинус,  Прохаска, Шрётер, Пуркинье, Thomas Bewick his mark". Первые отпечатки пальцев в Германии.

В Европе значительно позже, чем в Азии, обратили внимание на отпечатки пальцев. Авторы физиогномисты в Греции и древнем Риме очень усердно изучали роль, которую рука и пальцы играют в искусстве предсказывания, но о значении сосочковых линий у этих авторов ничего не встречается. Применение отпечатков пальца вместо подписи также не обнаружено в древней Греции и Риме. Что и в криминалистике эти линии не играли никакой роли, по моему, ясно из защитительной речи римского юриста Квинтилиана под названием „Panes palmatus"—„Оттиск руки на стене". Содержание этого маленького уголовного романа вкратце таково.

Мужчина, имевший единственного наследника—слепого сына, женился вторично. Вскоре нашли его в постели убитым, при чем в ране груди торчал меч сына; затем на длинной стене от спальни родителей до комнаты сына было много кровавых отпечатков руки. Квинтилиан, защищая сына, обвиняемого в убийстве, приводит целый ряд доводов, остроумных и убедительных, доказывающих, что эти отпечатки на стене не являются следами окровавленных рук слепого сына, а сделаны нарочно мачехой, чтобы навести подозрение на пасынка. Но при этом Квинтилиан не упоминает самого важного момента для обнаружения виновника, а именно, сравнения отпечатков на стене с отпечатками обвиняемого. Это нельзя рассматривать, как случайный пробел, а можно уверенно сказать, что в Риме не знали значения отпечатков пальцев для целей идентификации.

В средние века мы тоже не находим никаких следов дактилоскопии в Европе. Единственное, на что можно обратить внимание, в связи с этим вопросом, это отпечатки пальцев на некоторых старых документах в Трансильвании рядом с поставленным крестом, заменяющим подпись. Это обозначало: „скреплено приложением нашего пальца".

Если пойти по пути предположений, можно еще остановиться на выражении в немецком праве: „Handfestung", под которым понимают собственноручное подтверждение документа, а при прежних торговых документах (cartae) необходимо было и присутствие свидетелей. Акт применялся при выдаче векселя и состоял в Manufirmatio, т.е.—„в приложении руки". В литературе истории права это „приложение руки" не понимается в прямом смысле слова. Насколько мне известно, ни один автор не объясняет использования отпечатка пальцев, как суррогата подписи. Но если мы это „приложение руки" (Handiestung) рассмотрим в связи с трансильванскими документами, снабженными рядом со знаком отпечатками пальцев, то все же кажется общепринятый взгляд очень сомнительным: приложение руки (Manufirmatio) это один из многих правовых обычаев, при которых в конечном счете рука служила для торжественного обряда. Возможно, что и тогда во многих областях Европы усматривали в отпечатке пальцев большую гарантию от подделок.

В средние века в Германии и Скандинавских странах была введена восковая печать. Была ли эта печать снабжена отпечатком пальца, мне не удалось установить. Но интересно объяснение, которое дает словарь Кюршнера, слову „Handfeste"—такого я больше нигде не встречал— „документ, в особенности снабженный отпечатком большого пальца на воске". Первым европейцем, научно подошедшим к разбору сосочковых линий, признается всеми мне известными авторами, писавшими об уголовной технике и полицейской дактилоскопии, Пуркинье. Но это мнение ошибочно. Поскольку я мог проследить литературу, приоритет принадлежит Марселю Мальпигию, Пуркинье занимает 6е место. Мальпигий в своем сочинении 1686 г., написанном по латыни,говорит довольно подробно о линиях на ладонной поверхности руки. (Marcellus Malpighius. De externo tactus organo. 1686 г., стр. 25.)

В 1747 году Христиан Якоб Гинце опубликовал свой „Examen anatomicum papillarum cutis tactui inservientium", в котором он, впрочем, не останавливается на различных формах кожных линий. Дальше, В. S. Albinus (1764 г.) в Х главе VI книги в своих „Academicae Annotationes" описывает сосочковые линии. Затем в 1812 г. в Вене Прохаска опубликовал „Dissertatio anatomica phys. organism! corporis humani", где он указывает, что каждая сосочковая линия на ладони или стопе состоит из двух более тонких параллельных линий, разделенных бороздкой.

Приблизительно в то же время появляется сочинение J. F. Schrotera „Человеческое ощущение, или орган осязания", которое он почти исключительно посвящает описанию формы кожи на ладонной поверхности руки. Он прилагает очень удачные цветные изображения концов пальцев и ладони руки. Только 10 лет спустя вступает Пуркинье в ряды авторов по дактилоскопии. В 1823 г. он, состоя ордин. профессором по физиологии и патологии в Бреславльском университете, опубликовал работу: „Commentatio de examine physiologico organi visus et systematis cutanei", что является большим шагом вперед.

Пуркинье первый из европейцев попытался классифицировать отпечатки пальцев. Он установил 9 типов и создал таким образом основание, на котором базируется современный регистрационный метод дактилоскопии. Более подробно об этих типах поговорим в одной из последующих глав данной работы. Здесь только коснемся того, что Пуркинье, уже отмечает узоры папиллярных линий на руках и цепких хвостах у некоторых пород обезьян:

„Etiam in simiarum manibus, imo in eomm cauda prehensili similes lineolae occurrunt".

Сосочковым линиям Пуркинье посвящает в этом сочинении только 4 страницы из 56; при этом, насколько можно судить по этой работе, он и о применении отпечатков сосочковых линий для целей идентификации, а тем более в целях розыска, не думал. Также он не заинтересовался вопросом, которым до него интересовались китайцы, а после него Гальтон— имеет ли каждый человек свои особые узоры линий и остаются ли узоры неизменными всю жизнь. Это следует особенно подчеркнуть, так как в литературе встречаешь часто противоположный взгляд.

Год спустя после работы Пуркинье появляется первое подтверждение существования отпечатков пальцев в Европе (Пуркинье изобразил только рисунки сосочковых линий, но он не изготовил естественной копии узора сосочков посредством их отпечатка). Американец Fosdick получает фотографию заглавного листа английской книги, на котором прежний обладатель написал: „I января 1824 г.", а под этой приложил отпечаток пальца и приписал „Thomas Bewick his mark". Я не имел возможности установить, в самом ли деле Bewick, — известный английский художник с 1753 по 1828 г.,—вырезал на дереве узор собственных линий, как утверждает Гальтон. В Германии мы встречаем первый отпечаток пальца в 1856 г. Тогда ' германский антрополог Велькер в Гиссене получил отпечаток узора сосочковых линий окрашенной руки на бумаге.

Об использовании таких отпечатков в криминалистике не было и речи; на эту мысль напал один англичанин два года спустя.

ГЛАВА IV.

Новейшее время.

I. Гершель и Faulds предлагают дактилоскопирование преступников.

Вильям Гершель, состоявший на службе в Индии с 1853 по 1878 г., был первым европейцем, решившим использовать отпечатки пальцев в целях розыска. Он начал свои опыты в 1858 г. в округ Hooghly, где он состоял на службе. Возникает теперь вопрос, действительно ли Гершель, как он утверждает, является инициатором применения отпечатков пальцев для идентификации. Спирман и Лауфер сомневаются в этом, и я разделяю их сомнения. Трудно себе представить, чтобы Гершель, живший в постоянном тесном, официальном и частном общении с азиатами, пришел самостоятельно к этой идее, тогда как она была знакома им уже много столетий.

Если бы Гершель выдумал свой метод у письменного стола в Англии, это был бы другой разговор. Но Гершель жил в Калькутте, где издревле была большая китайская колония. Человек, в течение долгих лет работающий над своим „изобретением", может легко забыть, откуда явился первый толчок. По существу самого дела, впрочем, не играет никакой роли вопрос о том, подвергался ли Гершель чужим влияниям или нет. Но историк должен, если он беспристрастно исследует факты, придти к заключению, что Гершель позаимствовал (сознательно или бессознательно) свою идею у других на месте работы по своей специальности. Гершель сам оспаривает энергично это мнение и считает, что право изобретения принадлежит ему. Он писал в письме от 7 ноября 1894 г., что нет никаких доказательств тому, что китайцы применяют дактилоскопию, но если это так, то возможно, что пассажиры восточноазиатского парохода „Монголия", которым он мог рассказать о своем изобретении в то время, когда пароход был в Калькутте, передали это впоследствии китайцам.

Это мнение Гершеля, мягко выражаясь—наивно, и надо признать факт, что задолго до него дактилоскопия была известна в Китае. Но, как бы то ни было, благодаря Гершелю в правительственном округе Hooghly (главный город Калькутта) были установлены практические полицейские опыты в применении дактилоскопии, сначала при выплачивании пенсий, предполагая таким путем точно установить личность пенсионеров. Каждый индус, имеющий право на пенсию, делал отпечаток, который регистрировался затем официально.

При каждой получке пенсионер должен был сделать отпечаток пальцев на квитанции, а затем сравнением отпечатков в регистрации и на квитанции можно было установить личность пенсионера. Наконец, Гершель стал применять дактилоскопию в одной тюрьме своего округа. Каждый вновь прибывающий давал свой отпечаток пальцев; таким образом, судьи и другие чиновники, приводя в тюрьму провинившихся, могли установить сравнением отпечатков пальцев идентичность приведенного и убедиться, не ошибся ли тюремный привратник. Подобные ошибки в персональном опознавании преступника не были редкостью в прежнее время. Таким образом, Гершель собрал много тысяч отпечатков пальцев. Он брал большею частью только отпечатки указательного и среднего пальцев правой руки.

Собранного материала было достаточно, чтобы позже (1880—1890 гг.). привести научное доказательство, что отпечатки пальцев в течение человеческой жизни не меняются. После того, как Гершель убедился в возможности практического проведения своей идеи, он послал рапорт Генеральному инспектору Бенгалийских тюрем, чтобы побудить его ввести дактилоскопию по всей Бенгалии.

Рапорт гласит:

15 августа 1877 г. Hooghli.

Уважаемый Гн В.

При сем я посылаю Вам работу о новом методе идентификации личности. Этот метод, если он тщательно выполнен, гораздо вернее, чем фотография. Он состоит в штемпелеобразном отпечатке правого указательного и среднего пальцев (ради простоты следует взять только эти два отпечатка). Для изображения отпечатков служит обыкновенная штемпельная краска. На основании практических экспериментов, я могу достоверно сказать, что узор кожи концов пальцев сохраняется настолько, что в течение 10 или 15 лет можно установить по нему личность. Сделать такой отпечаток едва ли труднее, чем получить отпечаток обыкновенного штемпеля. Я испробовал этот метод в течение нескольких месяцев в тюрьме, в „RegisteringOffice", и в пенсионной кассе при уплате пенсий и не натолкнулся нигде ни на какие практические трудности. Достаточно один раз объяснить, как производится эта манипуляция, чтобы писец делал годные отпечатки. Необходимый инструментарий доставит любой канцелярист. Каждое лицо, вносящее теперь в Hooghli официальный документ, должно дать установленный отпечаток своего пальца. До сих пор никто не отказывался от этой процедуры. Я думаю, что введение этого метода положило бы раз навсегда конец всяким подделкам. Я составил в течение последних 20 лет тысячи таблиц с отпечатками пальцев, и теперь я всегда в состоянии идентифицировать лиц на основании этих отпечатков.

Излишне доказывать, насколько необходим хороший способ идентификации в тюрьмах. Отпечатки пальцев служат средством установления в каждый момент, являются ли арестованные одними и теми же лицами с ранее приговоренными. Надо только разыскать номер и снять отпечатки пальцев; если это не то лицо, то это обнаружится тотчас же. Действительно ли, например, № 1302 умер или труп был подкинут? У трупа 2 пальца, которые ответят на этот вопрос. Действительно ли доставленный в тюрьму человек тот Рихтер Симон, которого судья приговорил? Отпечатки• пальцев на оборотной стороне судейского приказа об аресте объяснят все и т. д.

Не откажите в любезности сообщить мне, могу ли я испробовать этот метод и в других тюрьмах.

Прошу сохранить приложенный образец.

Преданный Вам В. Гершель.

Гершель получил отрицательный ответ. Эта неудача так обескуражила расслабленного тропическими болезнями человека, что он дал всему плану рухнуть. Дактилоскопия, казалось, была снова забыта. Но эта мысль была вновь подхвачена, очевидно совсем независимо от Гершеля и без знакомства с его предварительными работами, одним англичанином, жившим в Японии,. по имени Faulds, читавшим тогда лекции при больнице Tsukiji в Токио по физиологии. Он обратил случайно внимание на отпечатки пальцев на доисторических гончарных изделиях, которые, повидимому, произошли, когда глина была еще мягка. Это возбудило интерес Faulds'a. Так как вдавленые отпечатки на доисторических черепках были неясны, он заказал, себе несколько современных изделий, ставил на них ясные, отчетливо обозначенные отпечатки пальцев и на этих отпечатках стал изучать извилины кожи человеческой руки.

Собрав многочисленные отпечатки пальцев у японцев и других национальностей, он с этнологической целью распространил свои исследования на обезьян и совершенно правильно указал, что тщательное изучение соответствующих изображений у лемуров может пролить свет на проблему происхождения человека. Он изучил также вопрос о наследственной передаче рисунков папиллярных линий, но его гипотезы в настоящее время признаются неправильными.

Дальше Faulds указал на существование дактилоскопии в Китае, не входя, однако, в дальнейшие подробности. Но самая ценная идея, высказанная Faulds'ом в 1880 г., состояла в утверждении, что отпечатки пальцев случайного характера на месте преступления могут служить для уличения преступников. Эта мысль была совершенно оригинальна. По крайней мере я не нахожу нигде указаний, чтобы до него было предложено нечто подобное (утверждение Локара в „Идентификации рецидивистов", что французский профессор Флоренс первый указал иа значение отпечатков сосочковых линий при кровяных пятнах, неправильно).

Faulds в письме, датированном 1880 г., сообщает:

„Если имеются кровяные следы пальцев или оттиски на стекле, или глине, виновник может быть установлен на основании научных данных. Я уже имел на практике два случая, в которых использовал аналогичные отпечатки пальцев, как очень убедительные доказательства. В одном случае некто оставил жирные следы на стакане. Узор папиллярных линий был своеобразен. К счастью, я воспроизвел раньше отпечатки пальцев этого подозрительного лица. Оба узора согласовались с микроскопической точностью. В другом случае были отпечатки сажей пальцев лица, взбиравшегося по белой стене, давшие доказательства его невинности большой ценности. В судебномедицинской практике могут быть еще и другие случаи применения отпечатков пальцев, напр., при нахождении только руки изуродованного трупа. Если узоры папиллярных линий были раньше известны, то они представляют доказательства большей силы, чем родимые пятна, на которые 'ссылаются обычно десятипфениговые страшные романы".

В 1880 г. Faulds составил руководство для получения отпечатков пальцев, при чем предложил снимать все десять пальцев (обычный теперь метод), в то время как до него Гершель дактилоскопировал только один или два. Faulds обрагцал внимание уголовных учреждений различных стран, как он указывает в письме 1894 г., на эти вопросы. В конце 80х годов Scotland Yard—лондонская уголовная полиция—командировала одного из своих чиновников, инспектора Tunbridge, к нему для переговоров относительно данного вопроса. Но все старания Faulds'a имели в конце концов так же мало практического успеха, как и Гершеля. Между прочим оба они оспаривали друг у друга право первенства в предложении дактилоскопирования преступников. Faulds с полным правом указывал, что вопрос этот поднял он первый, что его работа была первой, трактующей эту тему. Первое публичное сообщение Гершеля появилось по его словам только спустя месяц. На это Гершель ответил следующим письмом:

„Littlemore, 7го ноября 1894 г.

Статья Mr. Faulds была, насколько мне известно, первой заметкой опубликованной в газетах, о ценности отпечатков пальцев в целях идентификации. Его утверждение, что будто он самостоятельно напал на эту идею в 1879 г., должно считаться верным.

Все же я не могу себе представить, как такое кратковременное изучение этой проблемы (один год) дало ему право утверждать, что линии пальцев не меняются в течение всей жизни.

Как я подошел в 1858 г. к этой идее и как я в дальнейшем ее разработал, опубликовал Гальтон в своей книге.

Я предоставил к его услугам весь свой материал, но он опубликовал только одну часть из него. Гершель*'.

Вероятно, оба автора независимо друг от друга пришли к идее дактилоскопии; один на пути научного исследования, другой — практически, при улучшении технического аппарата; один, как физиолог и теоретик, другой, как специалист по полицейскому делу и практик. Гершель начал свои практические опыты на 20 лет раньше и поэтому он имел возможность доставить более ценный материал, чем Faulds; его материал был позднее разработан учеными (физиологами и антропологами).

С другой стороны, Faulds обработал, без сомнения, эту тему всесторонне и осветил уже в своем первом сообщении все точки зрения, которые в позднейшем развитии уголовной дактилоскопии сыграли большую роль. Один доставил материал для дальнейших исследований, второй разработал проблему. Гершель и Faulds дополняли друг друга и положили основу для классических работ Гальтона, появившихся в конце 80х годов. Но до того, как перейти к изучению глубоких и имевших большой успех исследований Гальтона в 80х годах, остановимся еще на некоторых датах 60х и 70х годов. В 1867 году появился труд Alix'a о папиллярных линиях на руках и ногах человека и обезьяны в „Annales des sciences naturelles", 5 серия, Зоология. VIII и IX". О его классификации узоров сосочковых линий речь .будет позже.

В 1877 г. французский врач Aubert делал уже отпечатки пальцев на бумаге, не думая, впрочем, о дактилоскопии, а изучая только секрецию потовых желез при болезнях кожи. • Он получал следы пальцев путем применения протонитрата ртути или  раствора азотнокислого серебра. В Австралии, когда просматривают старые акты и корреспонденции, находят также следы применения дактилоскопии в то время. Будучи в Австралии, я посетил Гринвичскую тюрьму в Сиднее и узнал, что в 1881 г. директор этой тюрьмы направил запрос в Лондон, в котором он просил более точной информации о новом методе. Дальнейшей судьбы этого запроса я не мог установить.